Неточные совпадения
Он получил в ответ, что факт изменения и даже раздвоения
мыслей и ощущений по ночам во время бессонницы, и вообще по ночам, есть факт всеобщий между людьми, «сильно мыслящими и сильно чувствующими», что убеждения всей жизни иногда внезапно менялись под меланхолическим влиянием ночи и бессонницы; вдруг ни с того ни с сего самые роковые решения предпринимались; но что, конечно, все до известной меры — и если, наконец, субъект уже слишком
ощущает на себе эту раздвоимость, так что дело доходит до страдания, то бесспорно это признак, что уже образовалась болезнь; а стало быть, надо немедленно что-нибудь предпринять.
— Какая Лиза? — пробормотал Вельчанинов, и что-то вдруг как бы дрогнуло в нем. Впечатление было слишком внезапное. Давеча, войдя и увидев Лизу, он хоть и подивился, но не
ощутил в себе решительно никакого предчувствия, никакой особенной
мысли.
Но Вельчанинов все еще отказывался, и тем упорнее, что
ощущал в себе одну какую-то тяжелую, злобную
мысль. Эта злая
мысль уже давно зашевелилась в нем, с самого начала, как только Павел Павлович возвестил о невесте: простое ли это было любопытство, или какое-то совершенно еще неясное влечение, но его тянуло — согласиться. И чем больше тянуло, тем более он оборонялся. Он сидел, облокотясь на руку, и раздумывал. Павел Павлович юлил около него и упрашивал.
Неточные совпадения
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь
мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро
ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
Затем, имеется ли на этой линии что-нибудь живое и может ли это"живое"
ощущать,
мыслить, радоваться, страдать, способно ли оно, наконец, из"благонадежного"обратиться в"неблагонадежное" — все это не составляло для него даже вопроса…
Он не старался уяснить самому себе свою
мысль, но он чувствовал, что ему хотелось удержать то блаженное время чем-нибудь более сильным, нежели память; ему хотелось вновь осязать близость своей Марии,
ощутить ее теплоту и дыхание, и ему уже чудилось, как будто над ним…
Марина засмеялась. Каждый раз, беседуя с нею, он
ощущал зависть к ее умению распоряжаться словами, формировать
мысли, но после беседы всегда чувствовал, что Марина не стала понятнее и центральная ее
мысль все-таки неуловима.
Ему казалось, что он уже перегружен опытом, но иногда он
ощущал, что все впечатления, все
мысли, накопленные им, — не нужны ему.