Неточные совпадения
В
показаниях Петра Ильича одно обстоятельство между прочими произвело чрезвычайное впечатление
на прокурора и следователя, а именно: догадка о том, что Дмитрий Федорович непременно к рассвету застрелится, что он сам порешил это, сам говорил об этом Петру Ильичу, пистолет зарядил при нем, записочку написал, в карман положил и проч., и проч.
— Вы напрасно беспокоитесь за старика слугу Григория Васильева. Узнайте, что он жив, очнулся и, несмотря
на тяжкие побои, причиненные ему вами, по его и вашему теперь
показанию, кажется, останется жив несомненно, по крайней мере по отзыву доктора.
— Так вот от этого-то самого Григория мы и получили столь значительные
показания на ваш счет, что… — стал было продолжать прокурор, но Митя вдруг вскочил со стула.
На мне лежит… если только
показания на меня дал Григорий… то лежит — о, конечно, уж лежит — страшное подозрение!
Но наше дело состоит опять-таки в том, чтобы вам в подобном теперешнему случае представить
на вид и разъяснить всю ту степень вреда, который вы сами же себе производите, отказываясь дать то или другое
показание.
— Мы слишком понимаем, что подобное
показание вы дали сейчас в раздражении
на нас и в досаде
на вопросы, которые мы вам представляем, которые вы считаете мелочными и которые, в сущности, весьма существенны, — сухо проговорил ему в ответ прокурор.
— А не могли ли бы вы, не нарушая нисколько вашей решимости умолчать о главнейшем, не могли ли бы вы в то же время дать нам хоть малейший намек
на то: какие именно столь сильные мотивы могли бы привести вас к умолчанию в столь опасный для вас момент настоящих
показаний?
— Долгом считаю вам повторить, что
показание его твердое. Он не колеблется. Он стоит
на нем. Мы несколько раз его переспрашивали.
— Да вот что вы сейчас сказали, — в удивлении смотрел
на него Николай Парфенович, — то есть что вы до самого последнего часа все еще располагали идти к госпоже Верховцевой просить у нее эту сумму… Уверяю вас, что это очень важное для нас
показание, Дмитрий Федорович, то есть про весь этот случай… и особенно для вас, особенно для вас важное.
Кроме того, особенно записали, со слов Андрея, о разговоре его с Митей дорогой насчет того, «куда, дескать, я, Дмитрий Федорович, попаду:
на небо аль в ад, и простят ли мне
на том свете аль нет?» «Психолог» Ипполит Кириллович выслушал все это с тонкою улыбкой и кончил тем, что и это
показание о том, куда Дмитрий Федорович попадет, порекомендовал «приобщить к делу».
Разумеется,
показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности.
На том панов и отпустили. О факте же передержки в картах почти и не упомянули; Николай Парфенович им слишком был и без того благодарен и пустяками не хотел беспокоить, тем более что все это пустая ссора в пьяном виде за картами и более ничего. Мало ли было кутежа и безобразий в ту ночь… Так что деньги, двести рублей, так и остались у панов в кармане.
«Да, — неслось в голове Алеши, уже лежавшей
на подушке, — да, коль Смердяков умер, то
показанию Ивана никто уже не поверит; но он пойдет и покажет!
На некотором расстоянии дальше, в глубь залы, начинались места для публики, но еще пред балюстрадой стояло несколько кресел для тех свидетелей, уже давших свое
показание, которые будут оставлены в зале.
К тому же мое описание вышло бы отчасти и лишним, потому что в речах прокурора и защитника, когда приступили к прениям, весь ход и смысл всех данных и выслушанных
показаний были сведены как бы в одну точку с ярким и характерным освещением, а эти две замечательные речи я, по крайней мере местами, записал в полноте и передам в свое время, равно как и один чрезвычайный и совсем неожиданный эпизод процесса, разыгравшийся внезапно еще до судебных прений и несомненно повлиявший
на грозный и роковой исход его.
Но когда опрос перешел к защитнику, тот, почти и не пробуя опровергать
показание, вдруг завел речь о том, что ямщик Тимофей и другой мужик Аким подняли в Мокром, в этот первый кутеж, еще за месяц до ареста, сто рублей в сенях
на полу, оброненные Митей в хмельном виде, и представили их Трифону Борисовичу, а тот дал им за это по рублю.
Митю, конечно, остановили, но мнение молодого врача имело самое решающее действие как
на суд, так и
на публику, ибо, как оказалось потом, все с ним согласились. Впрочем, доктор Герценштубе, спрошенный уже как свидетель, совершенно неожиданно вдруг послужил в пользу Мити. Как старожил города, издавна знающий семейство Карамазовых, он дал несколько
показаний, весьма интересных для «обвинения», и вдруг, как бы что-то сообразив, присовокупил...
Он же… про него рассказывали, что он раз или два во время
показания Катерины Ивановны вскочил было с места, потом упал опять
на скамью и закрыл обеими ладонями лицо.
Сотни презрительных взглядов устремились
на нее, когда она, кончив
показание, уселась в зале довольно далеко от Катерины Ивановны.
— Я должна сообщить еще одно
показание, немедленно… немедленно!.. Вот бумага, письмо… возьмите, прочтите скорее, скорее! Это письмо этого изверга, вот этого, этого! — она указывала
на Митю. — Это он убил отца, вы увидите сейчас, он мне пишет, как он убьет отца! А тот больной, больной, тот в белой горячке! Я уже три дня вижу, что он в горячке!
Во все эти два месяца, с той самой роковой для него ночи, он ничего не разъяснил, ни одного объяснительного реального обстоятельства к прежним фантастическим
показаниям своим не прибавил; все это, дескать, мелочи, а вы верьте
на честь!
Ну и пусть, я тоже не стану дотрогиваться, но, однако, позволю себе лишь заметить, что если чистая и высоконравственная особа, какова бесспорно и есть высокоуважаемая госпожа Верховцева, если такая особа, говорю я, позволяет себе вдруг, разом,
на суде, изменить первое свое
показание, с прямою целью погубить подсудимого, то ясно и то, что это
показание ее было сделано не беспристрастно, не хладнокровно.
Затем не менее внезапное
показание старшего брата подсудимого, сегодня
на суде, до сих пор верившего в виновность брата и вдруг приносящего деньги и тоже провозгласившего опять-таки имя Смердякова как убийцы!
О, я вполне убежден вместе с судом и с прокуратурой, что Иван Карамазов — больной и в горячке, что
показание его действительно могло быть отчаянною попыткой, замышленною притом же в бреду, спасти брата, свалив
на умершего.
Неточные совпадения
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал. Он тоже вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к ответу. Некоторое время Байбаков запирался и ничего, кроме «знать не знаю, ведать не ведаю», не отвечал, но когда ему предъявили найденные
на столе вещественные доказательства и сверх того пообещали полтинник
на водку, то вразумился и, будучи грамотным, дал следующее
показание:
Выслушав
показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо головы простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но в то же время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму [Изумительно!! — Прим. издателя.] и, заперев градоначальниково тело
на ключ, устремил всю свою деятельность
на успокоение общественного мнения.
Выступили вперед два свидетеля: отставной солдат Карапузов да слепенькая нищенка Маремьянушка."И было тем свидетелям дано за ложное
показание по пятаку серебром", — говорит летописец, который в этом случае явно становится
на сторону угнетенного Линкина.
Наконец, явка с повинною, в то самое время, когда дело необыкновенно запуталось вследствие ложного
показания на себя упавшего духом изувера (Николая) и, кроме того, когда
на настоящего преступника не только ясных улик, но даже и подозрений почти не имелось (Порфирий Петрович вполне сдержал слово), все это окончательно способствовало смягчению участи обвиненного.
С часу
на час жду, что придет от
показания отказываться.