Неточные совпадения
Но в момент
нашего рассказа в
доме жил лишь Федор Павлович с Иваном Федоровичем, а в людском флигеле всего только три человека прислуги: старик Григорий, старуха Марфа, его жена, и слуга Смердяков, еще молодой человек.
Вот и случилось, что однажды (давненько это было), в одну сентябрьскую светлую и теплую ночь, в полнолуние, весьма уже по-нашему поздно, одна хмельная ватага разгулявшихся
наших господ, молодцов пять или шесть, возвращалась из клуба «задами» по
домам.
По обе стороны переулка шел плетень, за которым тянулись огороды прилежащих
домов; переулок же выходил на мостки через
нашу вонючую и длинную лужу, которую у нас принято называть иногда речкой.
Ну, так и сидит
наш подполковник
дома, голову себе обвязал полотенцем, ему они все три льду к темени прикладывают; вдруг вестовой с книгою и с приказом: «Сдать казенную сумму, тотчас же, немедленно, через два часа».
— Слушай, я разбойника Митьку хотел сегодня было засадить, да и теперь еще не знаю, как решу. Конечно, в теперешнее модное время принято отцов да матерей за предрассудок считать, но ведь по законам-то, кажется, и в
наше время не позволено стариков отцов за волосы таскать, да по роже каблуками на полу бить, в их собственном
доме, да похваляться прийти и совсем убить — все при свидетелях-с. Я бы, если бы захотел, скрючил его и мог бы за вчерашнее сейчас засадить.
Скоро подошел он к
дому госпожи Хохлаковой, к
дому каменному, собственному, двухэтажному, красивому, из лучших
домов в
нашем городке.
Хотя госпожа Хохлакова проживала большею частию в другой губернии, где имела поместье, или в Москве, где имела собственный
дом, но и в
нашем городке у нее был свой
дом, доставшийся от отцов и дедов.
И увидит сам, что милостив народ
наш и благодарен, отблагодарит во сто крат; помня радение иерея и умиленные слова его, поможет ему на ниве его добровольно, поможет и в
дому его, да и уважением воздаст ему большим прежнего — вот уже и увеличится содержание его.
Был он в городе
нашем на службе уже давно, место занимал видное, человек был уважаемый всеми, богатый, славился благотворительностью, пожертвовал значительный капитал на богадельню и на сиротский
дом и много, кроме того, делал благодеяний тайно, без огласки, что все потом по смерти его и обнаружилось.
Было им совершено великое и страшное преступление, четырнадцать лет пред тем, над одною богатою госпожой, молодою и прекрасною собой, вдовой помещицей, имевшею в городе
нашем для приезда собственный
дом.
Девицы были уже взрослые и окончившие свое воспитание, наружности не неприятной, веселого нрава и, хотя все знали, что за ними ничего не дадут, все-таки привлекавшие в
дом дедушки
нашу светскую молодежь.
Это он не раз уже делал прежде и не брезгал делать, так что даже в классе у них разнеслось было раз, что Красоткин у себя
дома играет с маленькими жильцами своими в лошадки, прыгает за пристяжную и гнет голову, но Красоткин гордо отпарировал это обвинение, выставив на вид, что со сверстниками, с тринадцатилетними, действительно было бы позорно играть «в
наш век» в лошадки, но что он делает это для «пузырей», потому что их любит, а в чувствах его никто не смеет у него спрашивать отчета.
Незадолго перед ужином в комнату вошел Гриша. Он с самого того времени, как вошел в
наш дом, не переставал вздыхать и плакать, что, по мнению тех, которые верили в его способность предсказывать, предвещало какую-нибудь беду нашему дому. Он стал прощаться и сказал, что завтра утром пойдет дальше. Я подмигнул Володе и вышел в дверь.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно,
наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше?
Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
— А счастье
наше — в хлебушке: // Я
дома в Белоруссии // С мякиною, с кострикою // Ячменный хлеб жевал; // Бывало, вопишь голосом, // Как роженица корчишься, // Как схватит животы. // А ныне, милость Божия! — // Досыта у Губонина // Дают ржаного хлебушка, // Жую — не нажуюсь! —
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На
нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость
наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой
дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем
доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах
нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.