Неточные совпадения
— Я, кажется, теперь все понял, — тихо и грустно ответил Алеша, продолжая сидеть. — Значит, ваш мальчик — добрый мальчик, любит отца и бросился на меня как на брата вашего обидчика…
Это я теперь понимаю, — повторил он раздумывая. — Но брат мой Дмитрий Федорович раскаивается в своем поступке, я знаю
это, и
если только ему
возможно будет прийти к вам или, всего лучше, свидеться с вами опять в том самом месте, то он попросит у вас при всех прощения…
если вы пожелаете.
Если бы
возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три
эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для
этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую историю мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?
— А клейкие листочки, а дорогие могилы, а голубое небо, а любимая женщина! Как же жить-то будешь, чем ты любить-то их будешь? — горестно восклицал Алеша. — С таким адом в груди и в голове разве
это возможно? Нет, именно ты едешь, чтобы к ним примкнуть… а
если нет, то убьешь себя сам, а не выдержишь!
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему понять, что припадок
этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень
возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «
если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
Он заказал для них чай и ужин официанту с тем, чтобы, отпраздновав эту братскую трапезу, лечь в повозку, заснуть,
если это возможно в ней, и уехать!
Ей представилась пленительная картина постепенного пробуждения и воспитания дикаря, у которого не было недостатка ни в уме, ни в чувствах, погруженных в непробудный сон, который будет еще более любить ее,
если это возможно, в благодарность за свое образование.
Только немецкий закал характера и надежда на свою ловкость дали барону силы не пасть духом, и он вознамерился пока съездить в Москву, отдохнуть там и приискать себе,
если это возможно будет, какую-нибудь выгодную для женитьбы партию.
Дети,
если это возможно, еще большие эгоисты, чем взрослые, и прощаясь с матерью, я, гордый предстоящей, как я думал, свободой, не понимал, с какою материнскою нежностью разлучаюсь.
Неточные совпадения
— Нет, ты точно думаешь, что
это возможно? Нет, ты скажи всё, что ты думаешь! Ну, а
если,
если меня ждет отказ?… И я даже уверен….
И он вспомнил то робкое, жалостное выражение, с которым Анна, отпуская его, сказала: «Всё-таки ты увидишь его. Узнай подробно, где он, кто при нем. И Стива…
если бы
возможно! Ведь
возможно?» Степан Аркадьич понял, что означало
это: «
если бы
возможно» —
если бы
возможно сделать развод так, чтоб отдать ей сына… Теперь Степан Аркадьич видел, что об
этом и думать нечего, но всё-таки рад был увидеть племянника.
Если б
возможно было уйти куда-нибудь в
эту минуту и остаться совсем одному, хотя бы на всю жизнь, то он почел бы себя счастливым.
«Да, — соображал Самгин. —
Возможно, что где-то действует Кутузов.
Если не арестован в Москве в числе «семерки» ЦК. Еврейка
эта, видимо, злое существо. Большевичка. Что такое Шемякин? Таисья, конечно, уйдет к нему.
Если он позовет ее. Нет, будет полезнее,
если я займусь литературой. Газета не уйдет. Когда я приобрету имя в литературе, — можно будет подумать и о газете. Без Дронова. Да, да, без него…»
Было совершенно ясно, что
эти изумительно нарядные женщины, величественно плывущие в экипажах, глубоко чувствуют силу своего обаяния и что сотни мужчин, любуясь их красотой, сотни женщин, завидуя их богатству, еще более,
если только
это возможно, углубляют сознание силы и власти красавиц, победоносно и бесстыдно показывающих себя.