Неточные совпадения
Рассказывали, что молодая супруга выказала при том несравненно
более благородства
и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом,
все ее денежки, до двадцати пяти тысяч, только что она их получила, так что тысячки эти с тех пор решительно как бы канули для нее в воду.
Вот это
и начал эксплуатировать Федор Павлович, то есть отделываться малыми подачками, временными высылками,
и в конце концов так случилось, что когда, уже года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить дела с родителем, то вдруг оказалось, к его величайшему изумлению, что у него уже ровно нет ничего, что
и сосчитать даже трудно, что он перебрал уже деньгами
всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть еще даже сам должен ему; что по таким-то
и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то
и тогда пожелал вступить, он
и права не имеет требовать ничего
более,
и проч.,
и проч.
Помню, он-то именно
и дивился
всех более, познакомившись с заинтересовавшим его чрезвычайно молодым человеком, с которым он не без внутренней боли пикировался иногда познаниями.
Такие воспоминания могут запоминаться (
и это
всем известно) даже
и из
более раннего возраста, даже с двухлетнего, но лишь выступая
всю жизнь как бы светлыми точками из мрака, как бы вырванным уголком из огромной картины, которая
вся погасла
и исчезла, кроме этого только уголочка.
Так точно было
и с ним: он запомнил один вечер, летний, тихий, отворенное окно, косые лучи заходящего солнца (косые-то лучи
и запомнились
всего более), в комнате в углу образ, пред ним зажженную лампадку, а пред образом на коленях рыдающую как в истерике, со взвизгиваниями
и вскрикиваниями, мать свою, схватившую его в обе руки, обнявшую его крепко до боли
и молящую за него Богородицу, протягивающую его из объятий своих обеими руками к образу как бы под покров Богородице…
и вдруг вбегает нянька
и вырывает его у нее в испуге.
Монахи про него говорили, что он именно привязывается душой к тому, кто грешнее,
и, кто
всех более грешен, того он
всех более и возлюбит.
Между простонародьем встречались
и приезжие
более высшего общества, две-три дамы, один очень старый генерал;
все они стояли в гостинице.
Многие из «высших» даже лиц
и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со
всеми или получая свидание наедине, ставили себе в первейшую обязанность,
все до единого, глубочайшую почтительность
и деликатность во
все время свидания, тем
более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь
и милость с одной стороны, а с другой — покаяние
и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент в жизни собственного сердца.
—
Все эти ссылки в работы, а прежде с битьем, никого не исправляют, а главное, почти никакого преступника
и не устрашают,
и число преступлений не только не уменьшается, а чем далее, тем
более нарастает.
Мало того, даже старается сохранить с преступником
все христианское церковное общение: допускает его к церковным службам, к святым дарам, дает ему подаяние
и обращается с ним
более как с плененным, чем как с виновным.
И однако,
все шли. Монашек молчал
и слушал. Дорогой через песок он только раз лишь заметил, что отец игумен давно уже ожидают
и что
более получаса опоздали. Ему не ответили. Миусов с ненавистью посмотрел на Ивана Федоровича.
Спорные же порубки в лесу
и эту ловлю рыбы (где
все это — он
и сам не знал) он решил им уступить окончательно, раз навсегда, сегодня же, тем
более что
все это очень немногого стоило,
и все свои иски против монастыря прекратить.
Но тем
и кончились раз навсегда побои
и не повторялись
более ни разу во
всю жизнь, да
и Марфа Игнатьевна закаялась с тех пор танцевать.
Это требование
и необходимость непременно пойти вселила сразу какое-то мучительное чувство в его сердце,
и все утро, чем далее, тем
более,
все больнее
и больнее в нем это чувство разбаливалось, несмотря на
все последовавшие затем сцены
и приключения в монастыре,
и сейчас у игумена,
и проч.,
и проч.
Оказались тоже
и другие люди, до которых
все это касалось
и, может быть, гораздо
более, чем могло казаться Алеше прежде.
— Брат, а ты, кажется,
и не обратил внимания, как ты обидел Катерину Ивановну тем, что рассказал Грушеньке о том дне, а та сейчас ей бросила в глаза, что вы сами «к кавалерам красу тайком продавать ходили!» Брат, что же больше этой обиды? — Алешу
всего более мучила мысль, что брат точно рад унижению Катерины Ивановны, хотя, конечно, того быть не могло.
— То ли еще узрим, то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил
всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще
более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да
и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели
и слушавшие.
Ел он, как говорили (да оно
и правда было),
всего лишь по два фунта хлеба в три дня, не
более; приносил ему их каждые три дня живший тут же на пасеке пасечник, но даже
и с этим прислуживавшим ему пасечником отец Ферапонт тоже редко когда молвил слово.
Что
всего более поразило бедного монашка, так это то, что отец Ферапонт, при несомненном великом постничестве его
и будучи в столь преклонных летах, был еще на вид старик сильный, высокий, державший себя прямо, несогбенно, с лицом свежим, хоть
и худым, но здоровым.
Но
всего более поразил Алешу взгляд бедной дамы — взгляд чрезвычайно вопросительный
и в то же время ужасно надменный.
— То-то
и есть, что не отдал,
и тут целая история, — ответил Алеша, с своей стороны как бы именно
более всего озабоченный тем, что деньги не отдал, а между тем Lise отлично заметила, что
и он смотрит в сторону
и тоже видимо старается говорить о постороннем.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу
и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю
и буду целовать эти камни
и плакать над ними, — в то же время убежденный
всем сердцем моим, что
все это давно уже кладбище,
и никак не
более.
Тогда это не могло быть еще так видно, ибо будущее было неведомо, но теперь, когда прошло пятнадцать веков, мы видим, что
все в этих трех вопросах до того угадано
и предсказано
и до того оправдалось, что прибавить к ним или убавить от них ничего нельзя
более.
У нас же
все будут счастливы
и не будут
более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе твоей, повсеместно.
Вспоминая тех, разве можно быть счастливым в полноте, как прежде, с новыми, как бы новые ни были ему милы?» Но можно, можно: старое горе великою тайной жизни человеческой переходит постепенно в тихую умиленную радость; вместо юной кипучей крови наступает кроткая ясная старость: благословляю восход солнца ежедневный,
и сердце мое по-прежнему поет ему, но уже
более люблю закат его, длинные косые лучи его, а с ними тихие, кроткие, умиленные воспоминания, милые образы изо
всей долгой
и благословенной жизни — а надо всем-то правда Божия, умиляющая, примиряющая, всепрощающая!
В обществе за благотворительную деятельность стали его уважать, хотя
и боялись
все строгого
и мрачного характера его, но чем
более стали уважать его, тем становилось ему невыносимее.
Ушел он тогда от меня как бы
и впрямь решившись. Но
все же
более двух недель потом ко мне ходил, каждый вечер сряду,
все приготовлялся,
все не мог решиться. Измучил он мое сердце. То приходит тверд
и говорит с умилением...
Постигнешь однажды
и уже неустанно начнешь ее познавать
все далее
и более, на всяк день.
Если же злодейство людей возмутит тебя негодованием
и скорбью уже необоримою, даже до желания отомщения злодеям, то
более всего страшись сего чувства; тотчас же иди
и ищи себе мук так, как бы сам был виновен в сем злодействе людей.
Начал чтение, сейчас после панихиды, отец Иосиф; отец же Паисий, сам пожелавший читать потом
весь день
и всю ночь, пока еще был очень занят
и озабочен, вместе с отцом настоятелем скита, ибо вдруг стало обнаруживаться,
и чем далее, тем
более,
и в монастырской братии,
и в прибывавших из монастырских гостиниц
и из города толпами мирских нечто необычайное, какое-то неслыханное
и «неподобающее» даже волнение
и нетерпеливое ожидание.
Дело в том, что от гроба стал исходить мало-помалу, но чем далее, тем
более замечаемый тлетворный дух, к трем же часам пополудни уже слишком явственно обнаружившийся
и все постепенно усиливавшийся.
И никто-то их не укорял
более, никто-то доброго гласа не подымал, что было даже
и чудно, ибо преданных усопшему старцу было в монастыре
все же большинство; но уж, видно, сам Господь допустил, чтобы на сей раз меньшинство временно одержало верх.
Вот отчего точилось кровью сердце Алеши,
и уж конечно, как я сказал уже, прежде
всего тут стояло лицо, возлюбленное им
более всего в мире
и оно же «опозоренное», оно же
и «обесславленное»!
Тем не менее, несмотря на
всю смутную безотчетность его душевного состояния
и на
все угнетавшее его горе, он
все же дивился невольно одному новому
и странному ощущению, рождавшемуся в его сердце: эта женщина, эта «страшная» женщина не только не пугала его теперь прежним страхом, страхом, зарождавшимся в нем прежде при всякой мечте о женщине, если мелькала таковая в его душе, но, напротив, эта женщина, которую он боялся
более всех, сидевшая у него на коленях
и его обнимавшая, возбуждала в нем вдруг теперь совсем иное, неожиданное
и особливое чувство, чувство какого-то необыкновенного, величайшего
и чистосердечнейшего к ней любопытства,
и все это уже безо всякой боязни, без малейшего прежнего ужаса — вот что было главное
и что невольно удивляло его.
Гнусный омут, в котором он завяз сам своей волей, слишком тяготил его,
и он, как
и очень многие в таких случаях,
всего более верил в перемену места: только бы не эти люди, только бы не эти обстоятельства, только бы улететь из этого проклятого места
и —
все возродится, пойдет по-новому!
Смеялись тоже у нас, в трактире особенно, над собственным откровенным
и публичным тогдашним признанием Мити (не в глаза ему, конечно, смеялись, в глаза ему смеяться было несколько опасно), что от Грушеньки он за
всю ту «эскападу» только
и получил, что «позволила ему свою ножку поцеловать, а
более ничего не позволила».
— Так вот, может,
и не спят, коли в карты зачали. Думать надо, теперь
всего одиннадцатый час в исходе, не
более того.
Другой же пан, сидевший у стены,
более молодой, чем пан на диване, смотревший на
всю компанию дерзко
и задорно
и с молчаливым презрением слушавший общий разговор, опять-таки поразил Митю только очень высоким своим ростом, ужасно непропорциональным с паном, сидевшим на диване.
Калганов очень хорошо понимал отношения Мити к Грушеньке, догадывался
и о пане, но его
все это не так занимало, даже, может быть, вовсе не занимало, а занимал его
всего более Максимов.
— Тем
более что я
и сам хороший знакомый исправнику, — заметил Петр Ильич,
все еще стоя
и видимо желая как-нибудь поскорее вырваться от стремительной дамы, которая никак не давала ему проститься с ней
и отправиться.
Прибытие же Петра Ильича упредила
всего только пятью минутами, так что тот явился уже не с одними своими догадками
и заключениями, а как очевидный свидетель, еще
более рассказом своим подтвердивший общую догадку о том, кто преступник (чему, впрочем, он, в глубине души, до самой этой последней минуты,
все еще отказывался верить).
— Понимаю, понял
и оценил,
и еще
более ценю настоящую вашу доброту со мной, беспримерную, достойную благороднейших душ. Мы тут трое сошлись люди благородные,
и пусть
все у нас так
и будет на взаимном доверии образованных
и светских людей, связанных дворянством
и честью. Во всяком случае, позвольте мне считать вас за лучших друзей моих в эту минуту жизни моей, в эту минуту унижения чести моей! Ведь не обидно это вам, господа, не обидно?
Разумеется, показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности. На том панов
и отпустили. О факте же передержки в картах почти
и не упомянули; Николай Парфенович им слишком был
и без того благодарен
и пустяками не хотел беспокоить, тем
более что
все это пустая ссора в пьяном виде за картами
и более ничего. Мало ли было кутежа
и безобразий в ту ночь… Так что деньги, двести рублей, так
и остались у панов в кармане.
Но после случая на железной дороге он
и на этот счет изменил свое поведение: намеков себе уже
более не позволял, даже самых отдаленных, а о Дарданелове при матери стал отзываться почтительнее, что тотчас же с беспредельною благодарностью в сердце своем поняла чуткая Анна Федоровна, но зато при малейшем, самом нечаянном слове даже от постороннего какого-нибудь гостя о Дарданелове, если при этом находился Коля, вдруг
вся вспыхивала от стыда, как роза.
И признаюсь, эта черта в вашем характере, которую я узнал понаслышке,
всего более заинтересовала меня.
Признаюсь пред вами заранее в одной слабости, Карамазов, это уж так пред вами, для первого знакомства, чтобы вы сразу увидели
всю мою натуру: я ненавижу, когда меня спрашивают про мои года,
более чем ненавижу…
и наконец… про меня, например, есть клевета, что я на прошлой неделе с приготовительными в разбойники играл.
— Вот что я тебе могу твердо объявить, Грушенька, — сказал, вставая с места, Алеша, — первое то, что он тебя любит, любит
более всех на свете,
и одну тебя, в этом ты мне верь.
Тем
более что сама начинает со мною теперь так поверхностно, одним словом,
все об моем здоровье
и ничего больше,
и даже такой тон принимает, а я
и сказала себе: ну
и пусть, ну
и Бог с вами…
Алешу
всего более поражала ее серьезность: ни тени смешливости
и шутливости не было теперь в ее лице, хотя прежде веселость
и шутливость не покидали ее в самые «серьезные» ее минуты.
И странное дело: хотя был твердо убежден в преступлении Мити, но со времени заключения его
все как-то
более и более смотрел на него мягче: «С хорошею, может быть, душой был человек, а вот пропал, как швед, от пьянства
и беспорядка!» Прежний ужас сменился в сердце его какою-то жалостью.