Неточные совпадения
Если, наконец, под глубокой думой, которой Петр остался верен до гроба, красноречивый историк разумеет страсть Петра к военному и морскому делу, ранее
других у него развившуюся, то и эта страсть в Петре-юноше не произвела еще тех
замыслов, которые действительно можно бы назвать глубокой думой.
Преобразовательные
замыслы рождались постепенно один за
другим, сами собою, именно потому, что Петр неуклонно стремился к непременному исполнению каждого задуманного им предприятия.
Для него все это как будто бы так непременно и следовало по непосредственному ходу его воспитания и развития, а вовсе не по стремлению осуществить какие-то отдаленные, исполинские
замыслы и не вследствие философских убеждений в тех или
других отвлеченных принципах.
За дверьми подслушивал карла Перокина. Этот хотя и наружностью поприятнее был карлы Щурхова, но не менее лукав и зол. Подобравшись на цыпочках к замочной щели и затаив дыхание, повиснул на ней слухом. Хотя Зуда выходил в прихожую наведаться, не подслушивает ли кто, но застал его дремлющим в дальнем углу на залавке — так умел он мастерски спастись от всякого подозрения! Узнав о
замыслах друзей, уродец-слуга тихонько, бочком, выполз из прихожей на двор и — к приятелю своему, безобразному карле Щурхова.
Неточные совпадения
— В этом же углу лежат и
замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить
другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов».
Друзей надежных я имею: // Княгиня Дульская и с нею // Мой езуит, да нищий сей // К концу мой
замысел приводят.
Богат и знатен Кочубей. // Довольно у него
друзей. // Свою омыть он может славу. // Он может возмутить Полтаву; // Внезапно средь его дворца // Он может мщением отца // Постигнуть гордого злодея; // Он может верною рукой // Вонзить… но
замысел иной // Волнует сердце Кочубея.
И сама будто ожила, и у самой родилась какая-то не то надежда на что-то, не то
замысел. Оба стали вдруг довольны, каждый про себя и
друг другом.
— Икру? Даже затрясся весь, как увидал! А это что? — с новым удовольствием заговорил он, приподнимая крышки серебряных блюд, одну за
другой. — Какая вы кокетка, Полина Карповна: даже котлетки без папильоток не можете кушать! Ах, и трюфли — роскошь юных лет! — petit-fours, bouchees de dames! Ax, что вы хотите со мной делать? — обратился он к ней, потирая от удовольствия руки — Какие
замыслы у вас?