Неточные совпадения
Ставши на известную точку зрения, которая ему кажется наиболее справедливою, он излагает читателям подробности дела, как он его
понимает, и старается им внушить свое убеждение в пользу или против разбираемого
автора.
Гораздо чаще другой случай — что критик действительно не
поймет разбираемого
автора и выведет из его сочинения то, чего совсем и не следует.
Сама героиня изображается весьма неудачно: как видно, сам
автор не совсем определенно
понимал этот характер, потому что, не выставляя Катерину лицемеркою, заставляет ее, однако же, произносить чувствительные монологи, а на деле показывает ее нам как женщину бесстыжую, увлекаемую одною чувственностью.
Разобрать это отношение внешней формы к внутренней силе уже нетрудно; самое главное для критики — определить, стоит ли
автор в уровень с теми естественными стремлениями, которые уже пробудились в народе или должны скоро пробудиться по требованию современного порядка дел; затем — в какой мере умел он их
понять и выразить, и взял ли он существо дела, корень его, или только внешность, обнял ли общность предмета или только некоторые его стороны.
Автор наш принимается публикою очень хорошо; значит, одна половина вопроса решается положительным образом: публика признает, что он верно
понимает и изображает ее.
Может быть, нам скажут, что все-таки
автор виноват, если его так легко не
понять; но мы заметим на это, что
автор пишет для публики, а публика, если и не сразу овладевает вполне сущностью его пьес, то и не искажает их смысла.
В пьесе открывают, что воровка не она, а сорока, — и вот Анету несут назад в торжестве, но Анета лучше
автора поняла смысл события; измученная грудь ее не нашла радостного звука; бледная, усталая, Анета смотрела с тупым удивлением на окружающее ликование, со стороною упований и надежд, кажется, она не была знакома.
Неточные совпадения
Очевидно, фельетонист
понял всю книгу так, как невозможно было
понять ее. Но он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное, как набор высокопарных слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что
автор книги был человек совершенно невежественный. И всё это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.
— Ты не
понял? — удивился тот и, открыв книгу, прочитал одну из первых фраз предисловия
автора:
— У людей — Твен, а у нас — Чехов. Недавно мне рекомендовали: прочитайте «Унтера Пришибеева» — очень смешно. Читаю — вовсе не смешно, а очень грустно. И нельзя
понять: как же относится
автор к человеку, которого осмеивают за то, что он любит порядок? Давайте-ко, выпьем еще.
— Вот видите, один мальчишка, стряпчего сын, не
понял чего-то по-французски в одной книге и показал матери, та отцу, а отец к прокурору. Тот слыхал имя
автора и поднял бунт — донес губернатору. Мальчишка было заперся, его выпороли: он под розгой и сказал, что книгу взял у меня. Ну, меня сегодня к допросу…
«Житель пустыни (говорит
автор)
понял бы свое бедственное положение и не нашел бы средств к его улучшению».