Для людей, которые все уткнулись в «свою литературу», для которых нет других событий общественной жизни, кроме выхода новой книжки журнала, действительно должен казаться громадно-важным их муравейник. Зная только отвлеченные
теории искусства (имевшие, впрочем, когда-то свое жизненное значение) да занимаясь сравнением повестей г. Тургенева, например, с повестями г. Шишкина или романов г. Гончарова с романами г. Карновича, — точно, не мудрено прийти в пафос и воскликнуть...
Неточные совпадения
Ведь не стоит тогда и изучать
теорию счастья, точно так, как не стоит робкому и безобразному старцу заниматься изучением «
искусства нравиться женщинам», когда там на первом плане стоят развязность, молодость и благообразие, ежели уже не красота.
Но подымать вечные законы
искусства, толковать о художественных красотах по поводу созданий современных русских повествователей — это (да простят мне г. Анненков и все его последователи!) так же смешно, как развивать
теорию генерал-баса в поощрение тапера, не сбивающегося с такта, или пуститься в изложение математической
теории вероятностей по поводу ошибки ученика, неверно решившего уравнение первой степени.
В эллинской трагедии Дионис на деле осуществлял ту однобокую, враждебную жизни
теорию искусства, которую в XIX веке воскресил ненавистник живой жизни Шопенгауэр: искусство должно вырывать человека из бесконечного потока «желания», освобождать от назойливого напора воли и повергать душу в чистое, ничем не нарушимое, безвольное созерцание.
Неточные совпадения
Псевдоклассическая
теория действительно понимала
искусство как подделку под действительность с целью обмануть чувства, но это — злоупотребление, принадлежащее только эпохам испорченного вкуса.
Прежде, нежели перейдем к определению существенного содержания
искусства, чем дополнится принимаемое нами определение его формального начала, считаем нужным высказать несколько ближайших указаний об отношении
теории «воспроизведения» к
теории так называемого «подражания».
Чтобы за существенное различие нашего воззрения на
искусство от понятий, которые имела о нем
теория подражания природе, ручались не наши только собственные слова, приведем здесь критику этой
теории, заимствованную из лучшего курса господствующей ныне эстетической системы.
Нисколько не думая, чтобы этими словами было высказано нечто совершенно новое в истории эстетических воззрений, мы, однако же, полагаем, что псевдоклассическая «
теория подражания природе», господствовавшая в XVII–XVIII веках, требовала от
искусства не того, в чем поставляется формальное начало его определением, заключающимся в словах: «
искусство есть воспроизведение действительности».
Тогда он сделался бы отступником
теории «
искусства для
искусства»; а может ли он отступить от нее?