Неточные совпадения
На что им
были какие-то нравственные начала, когда они видели впереди сферу, в которой никакая нравственность их стеснять не
будет, в которой они
будут полными, бессудными
господами и их воля
будет законом для окружающих?
«Пусть скажут
господа критики, кто больше оскорбляет почтенный дворянский корпус, я еще важнее скажу: кто делает стыд человечеству: дворяне ли, преимущество свое во зло употребляющие, или сатира на них?» В заключение говорится, что некоторые порицали листки «Живописца» «по слепому пристрастию ко преимуществу дворянскому» и утверждали, что хотя некоторые дворяне и имеют слабость забывать честь и человечество, однако ж будто они, яко благорожденные люди, от порицания всегда должны
быть свободны, и что будто точно о крестьянах сказано: «Накажу их жезлом беззакония…» И подлинно, они часто наказываются беззаконием.
С тех пор с лишком полвека нужно
было, чтобы русская литература и в особенности сатира — могли убедить «знатных
господ», как выражался «Живописец», в своей благонамеренности, правдивости и пользе.
Мы оставляем в стороне внутреннее побуждение такой угрозы: это могло
быть и неудовольствие на то, что прислуга смеет рассуждать о
господах, и самолюбивое желание выставить себя ангелом, не позволяющим другим бранить врагов своих, и материнская боязнь за сына, чтобы он не проникся враждой к своим родным.
Нравы большинства помещиков того времени
были грубы и невежественны, как мы уже видели из множества примеров; следовательно, нечего
было опасаться, чтобы какое-нибудь жесткое выражение или грубый поступок не оскорбил нравственного чувства
господина.
Дело очень естественное: помощь, услуги, сообщничество этих людей — все считалось обязательным; они не могли и не смели не сделать так, как это им приказано; следовательно, принимая услуги их, поверяя им свои нужды,
господин все-таки не терял своих прав: мог их наказывать, ссылать, сечь, сколько его душе угодно
было.
Это
был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал он тесную и низкую «морскую каюту» Раскольникова.
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять. «Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу: не благоугодно ли
будет господину коменданту принять надлежащие меры…»
Это
был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.
Неточные совпадения
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как
барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома
есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не
будете кушать, а вот как
барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Почтмейстер. Удивительное дело,
господа! Чиновник, которого мы приняли за peвизора,
был не ревизор.
«Извольте,
господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и
быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!..
Городничий. Да, признаюсь,
господа, я, черт возьми, очень хочу
быть генералом.