Неточные совпадения
Затем он позвонил, приказал слуге, чтобы тот
отвел меня
к Попу, и, еле передвигая ноги, я отправился через блестящие недра безлюдных
стен в настоящее путешествие
к библиотеке.
Я помнил и
провел его в коридор, второй дверью налево. Здесь,
к моему восхищению, повторилось то же, что у Дюрока: потянув шнур, висевший у
стены, сбоку стола, мы увидели, как откинулась в простенке меж окон металлическая доска и с отверстием поравнялась никелевая плоскость, на которой были вино, посуда и завтрак. Он состоял из мясных блюд, фруктов и кофе. Для храбрости я выпил полный стакан вина и, отделавшись таким образом от стеснения, стал есть, будучи почти пьян.
Досадуя, как это было заметно по его резким движениям, он подошел
к канделябру, двинул металлический завиток и снова
отвел его. И, повинуясь этому незначительному движению, все
стены зала, кругом, вдруг отделились от потолка пустой, светлой чертой и, разом погрузясь в пол, исчезли. Это произошло бесшумно. Я закачался. Я, вместе с сиденьем, как бы поплыл вверх.
Неточные совпадения
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным.
Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая на пальцы ног, встал и тоже подошел
к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня на грязной, сырой
стене.
Двери камер были отперты, и несколько арестантов было в коридоре. Чуть заметно кивая надзирателям и косясь на арестантов, которые или, прижимаясь
к стенам, проходили в свои камеры, или, вытянув руки по швам и по-солдатски
провожая глазами начальство, останавливались у дверей, помощник
провел Нехлюдова через один коридор, подвел его
к другому коридору налево, запертому железной дверью.
Отец трепетал над ним, перестал даже совсем пить, почти обезумел от страха, что умрет его мальчик, и часто, особенно после того, как
проведет, бывало, его по комнате под руку и уложит опять в постельку, — вдруг выбегал в сени, в темный угол и, прислонившись лбом
к стене, начинал рыдать каким-то заливчатым, сотрясающимся плачем, давя свой голос, чтобы рыданий его не было слышно у Илюшечки.
Какие светлые, безмятежные дни
проводили мы в маленькой квартире в три комнаты у Золотых ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделябрах, прибитых
к стене, и, осветив залу a giorno, [ярко, как днем (ит.).] читали стихи. Матвей и горничная, молодая гречанка, участвовали во всем и дурачились не меньше нас. Порядок «не торжествовал» в нашем доме.
Петр поднялся
к нему и,
проведя рукой по
стене, легко разыскал суровый афоризм, врезанный в
стену каким-то, может быть более столетия уже умершим, человеком: