Неточные совпадения
В последних числах марта, в день самого Благовещения, на одной из таких дорог, ведшей из села Сосновки к
Оке, можно было встретить оборванного старика, сопровождаемого таким же почти оборванным мальчиком. Время было раннее. Снежные холмистые скаты, обступившие дорогу, и
темные сосновые леса, выглядывающие из-за холмов, только что озарились солнцем.
И снова очертя голову задурил Гришка. Снова, когда
темная ночь окутывала площадку,
Оку и луга и когда старики, утомленные дневными трудами, крепко засыпали, начал он украдкой исчезать из клетушки, — снова, полная беспокойства, затаенной грусти и трепетных ожиданий, стала просиживать Дуня целые ночи на завалинке, карауля возвращение беспутного мужа и отрываясь тогда лишь, когда призывал ее слабый крик младенца.
Дальний берег и луга застилались мелким, частым дождем. Был серый, ненастный день; ветер уныло гудел вокруг дома; капли дождя обливали и без того уже тусклые стекла маленького окошка. Мрачно синела
Ока, мрачно глядел
темный берег и почерневшие, вымоченные лодки. Печальный вид осеннего дня соответствовал, впрочем, как нельзя лучше тому, что происходило в самой избе.
Шествие обогнуло избу и медленно стало подниматься в гору. Вскоре все исчезло; один только гроб долго еще виднелся под
темною линиею высокого берегового хребта и, мерно покачиваясь на плечах родственников, как словно посылал прощальные поклоны
Оке и площадке…
Вернулся Тиунов сорокапятилетним человеком, с седыми вихрами на остром — дынею — черепе, с жиденькой седоватой бородкой на костлявом лице, точно в дыму копченном, — на этот раз его одинокое
темное око смотрело на людей не прячась, серьезно и задумчиво.
— Что ж Москва? — медленно говорит кривой, закатив
темное око свое под лоб. — Вот, скажем, на ногах у тебя опорки, рубаха — год не стирана, штаны едва стыд прикрывают, в брюхе — как в кармане — сор да крошки, а шапка была бы хорошая… скажем — бобровая шапка! Вот те и Москва!
Неточные совпадения
Когда же поворотился он, чтобы взглянуть на татарку, она стояла пред ним, подобно
темной гранитной статуе, вся закутанная в покрывало, и отблеск отдаленного зарева, вспыхнув, озарил только одни ее
очи, помутившиеся, как у мертвеца.
Все замолчали, подтянулись, прислушиваясь, глядя на
Оку, на
темную полосу моста, где две линии игрушечно маленьких людей размахивали тонкими руками и, срывая головы с своих плеч, играли ими, подкидывая вверх.
Вот она как-то пошевелила прозрачною головою своею: тихо светятся ее бледно-голубые
очи; волосы вьются и падают по плечам ее, будто светло-серый туман; губы бледно алеют, будто сквозь бело-прозрачное утреннее небо льется едва приметный алый свет зари; брови слабо
темнеют…
Иногда вдруг легкая усмешка трогала ее алые губки и какое-то радостное чувство подымало
темные ее брови, а иногда снова облако задумчивости опускало их на карие светлые
очи.
— Прощай, Левко! — говорила Ганна, задумчиво вперив
очи на
темный лес.