Неточные совпадения
Сокрушаясь мыслями, которые, все без исключения, зарождались по поводу парнишки, дядя Аким не
переставал, однако ж, кричать на мальчика и осыпать его угрозами.
Со всем тем стоило только взглянуть на него в минуты душевной тревоги, когда губы
переставали улыбаться, глаза пылали гневом и лоб нахмуривался, чтобы тотчас же понять, что Глеб Савинов не был шутливого десятка.
Во время этого монолога жена Глеба и дядя Аким не
переставали моргать и подавать друг другу знаки; наконец последний сделал шаг вперед и кашлянул.
Старуха взглянула на мужа и тотчас же
перестала волноваться: видно было, что с последними словами Глеба у ней разошлось сердце.
— И-и-и, батюшка, куды! Я чай, он теперь со страху-то забился в уголок либо в лукошко и смигнуть боится. Ведь он это так только… знамо, ребятеночки!.. Повздорили за какое слово, да давай таскать… А то и мой смирен, куда те смирен! — отвечал дядя Аким, стараясь, особенно в эту минуту, заслужить одобрение рыбака за свое усердие, но со всем тем не
переставая бросать беспокойные взгляды в ту сторону, где находился Гришутка.
— Отец родной… не бей его… не бей, кормилец!.. Ты только постращай, только… Он и с эвтаго
перестанет…
Глеб и сын его Василий не
переставали трунить над Акимом.
В этот вечер много было смеху, к совершенному неудовольствию тетки Анны, которая не
переставала вздыхать и ухаживать за своим родственником. Но веселое расположение Глеба превратилось, однако ж, в беспокойство, когда увидел он на другой день, что работник его не в шутку разнемогся.
— Полно, Гриша, — сказал рыбак, гладя его по голове, — не плачь, слезами тут не пособишь…
перестань… О чем плакать! Воля божья…
—
Перестань, Гриша… За что ты его не любишь? Грешно тебе…
— Э! — крикнул Нефед, махнув рукой, и поплелся вперед, сопровождаемый молодым парнем, который не
переставал держаться за бока.
Василий не терял времени: он не
переставал обниматься и чмокаться со всеми, не выключая детей Петра и собственной жены, с которой год тому назад едва успел познакомиться.
—
Перестань, братец! Кого ты здесь морочишь? — продолжал Ваня, скрестив на груди руки и покачивая головою. — Сам знаешь, про что говорю. Я для эвтаго более и пришел, хотел сказать вам: господь, мол, с вами; я вам не помеха! А насчет, то есть, злобы либо зависти какой, я ни на нее, ни на тебя никакой злобы не имею; живите только по закону, как богом показано…
Во все время, как они переезжали реку, старик не
переставал подтрунивать над молодым парнем. Тот хоть бы слово. Не знаю, стало ли жаль Глебу своего сына или так, попросту, прискучило ему метать насмешки на безответного собеседника, но под конец и он замолк.
Немного погодя Глеб и сын его распрощались с дедушкой Кондратием и покинули озеро. Возвращение их совершилось таким же почти порядком, как самый приход; отец не
переставал подтрунивать над сыном, или же, когда упорное молчание последнего чересчур забирало досаду старика, он принимался бранить его, называл его мякиной, советовал ему отряхнуться, прибавляя к этому, что хуже будет, коли он сам примется отряхать его. Но сын все-таки не произносил слова. Так миновали они луга и переехали реку.
Но бабы, движимые любопытством, которое не оставляет человека в самые критические минуты, не
переставали высовывать головы и прислушиваться.
Ваня вырвался из объятий матери и побежал за ним, не
переставая креститься.
Несмотря на советы, данные жене о том, что пора
перестать тосковать и плакать, все помыслы старого рыбака неотвязчиво стремились за Ваней, и сердце его ныло ничуть не меньше, чем в день разлуки.
Слава его на минуту поколебалась: музыканты тотчас же замолкли; сам Яша
перестал семенить ногами и вдруг исчез.
Он по-прежнему не
переставал думать о сыновьях своих, не
переставал тосковать, ходил с утра до вечера сумрачен, редко с кем молвил слово, исключая, впрочем, дедушки Кондратия, с которым часто толковал об отсутствующих детях.
— Нет, Глеб Савиныч, оставь лучше, не тронь его… пожалуй, хуже будет… Он тогда злобу возьмет на нее… ведь муж в жене своей властен. Человека не узнаешь: иной лютее зверя. Полно,
перестань, уйми свое сердце… Этим не пособишь. Повенчаем их; а там будь воля божья!.. Эх, Глеб Савиныч! Не ему, нет, не ему прочил я свою дочку! — неожиданно заключил дедушка Кондратий.
По крайней мере белая голова дедушки Кондратия не
переставала трястись и как бы все еще давала знать, что он не совсем решился на тяжкую жертву.
Чтоб вас шут взял! — не
переставал твердить Глеб, косясь с самым недоброжелательным видом на румяные пироги и пышные караваи, которые то и дело выставлялись на досках из окон.
Ворчливость его продолжалась, однако ж, до тех пор, пока не окончились возня и приготовления, пока не съехались гости и не началось угощение; усевшись за стол, он махнул как словно рукою и
перестал заботиться о том, что стоили ему пироги и брага; казалось даже, он совсем запамятовал об этом предмете.
Гришка сопровождал его. (Глеба не было в эту минуту дома. Отпустив работника, он тотчас же ушел в Сосновку.) Во все продолжение пути от ворот до лодок Захар не
переставал свистать и вообще казался в самом приятном, певучем расположении духа.
Во все время этого дружеского объяснения приемыш стоял понуря голову и крепко упирался грудью в конец весла. Он слова не сказал, но конец весла яростно рыл землю. Руки Гришки не
переставали откидывать с нетерпением волосы, которые свешивались на лицо его, принужденно склоненное на грудь.
С каждым днем худела она и падала духом, к великому удивлению тетки Анны и скорбному чувству преклонного отца, который, глядя на дочку, не
переставал щурить подслеповатые глаза свои и тоскливо качал белою старческою головою.
Если б хоть раз поговорил он с женою, хоть раз обошелся с нею ласково, Дуня, подавив в себе остаток девичьего чувства, привела бы ему еще другое доказательство их связи: авось-либо
перестал бы он тогда упрекать ее, пожалел бы ее; авось помягче стало бы тогда его сердце, которое не столько было злобно, сколько пусто и испорчено.
Тетка Анна, несмотря на всегдашнюю хлопотливость свою и вечную возню с горшками, уже не в первый раз замечала, что хозяйка приемыша была невесела; разочка два приводилось даже видеть ей, как сноха втихомолку плакала. «Знамо, не привыкла еще, по своей по девичьей волюшке жалится! Помнится, как меня замуж выдали, три неделюшки голосила… Вестимо, жутко; а все пора бы
перестать. Не с злодеями какими свел господь; сама, чай, видит… Что плакать-то?» — думала старушка.
К этому, не мешает заметить, способствовал теперь отчасти сам Гришка: день ото дня он делался сговорчивее,
переставал хмуриться и буянить.
Он даже подмигнул с каким-то особенным лукавством левым глазом и, сделав выразительный знак бровями, пошел прямо к Дуне, не
переставая охорашиваться.
Он не
переставал хвастать перед женою; говорил, что плевать теперь хочет на старика, в грош его не ставит и не боится настолько — при этом он показывал кончик прута или соломки и отплевывал обыкновенно точь-в-точь, как делал Захар; говорил, что сам стал себе хозяин, сам обзавелся семьею, сам над собой властен, никого не уважит, и покажи ему только вид какой, только его и знали: возьмет жену, ребенка, станет жить своей волей; о местах заботиться нечего: местов не оберешься — и не здешним чета!
— Полно тебе… ш-т!.. Авдотья Кондратьевна…
перестань…
Во все это время Захар не
переставал возиться с бреднем; усердие его было беспримерно: он не поднял даже головы над работой!
— Полно,
перестань: ты ни в чем не виновата.
Коли человек ропчет на земное бытье свое — опостыла его жизнь; бросает он тогда всякое о себе попечение, немила работа ему,
перестанет трудиться…
— Было время, точно, был во мне толк… Ушли мои года, ушла и сила… Вот толк-то в нашем брате — сила! Ушла она — куда ты годен?.. Ну, что говорить, поработал и я, потрудился-таки, немало потрудился на веку своем… Ну, и
перестать пора… Время пришло не о суете мирской помышлять, не о житейских делах помышлять надо, Глеб Савиныч, о другом помышлять надо!..
— Мало-мало, а все же надо! А ну, как рыба-то, пескари эти да колюшки… ну их совсем… как совсем
перестанут ловиться?
Его усовещевали почти каждый день; каждый день ему говорили: «Полноте гневить бога,
перестаньте жаловаться на недостаток: всякий знает, что у вас есть деньги в ломбарде».
Глеб трудился против сил; всегда крепкий и здоровый как дуб, он не
переставал жаловаться на поясницу, на ломоту в плечах и ребрах, не
переставал даже жаловаться на усталость, чего за ним отроду не водилось.
Глеб не
переставал сокрушаться, что пропустил Петровки и не запасся своевременно работниками.
Спасибо! — не
переставал восклицать он.
«Отчаливай!» — сурово крикнул он Гришке, который, сидя на носу с веслами, не
переставал следить лукавыми глазами своими за движениями старика.
Он не
переставал говорить о промысле, не
переставал заботиться о хозяйственных делах своих, входил в мельчайшие подробности касательно домашнего управления, не
переставал сокрушаться о том, какие произойдут упущения.
— Полно, старуха, — сказал Глеб, находившийся, вероятно, под влиянием одних мыслей с женою, —
перестань убиваться; надо же когда-нибудь умереть… все мы смертны! Пожили пятьдесят годков вместе… Ну, пора и расставаться. Все мы здесь проходимцы!.. Расстаемся ненадолго… Скоро все свидимся… Полно!..
Видно было, что Захар о чем-то заботился; он не
переставал потирать лоб, хмурил брови, чесал переносицу своего орлиного носа — словом, был, как говорится, не в своей тарелке.
Несколько минут тягостного ожидания прошли для Захара; по-видимому, он также не владел всею своею смелостию. Прижавшись к стене, Захар не
переставал оглядываться то в одну сторону, то в другую.
Смелость возвратилась к Гришке не прежде, как когда он очутился в челноке вместе с Захаром. Он начал даже храбриться. На луговом берегу Гришка
перестал уже думать о растворенной двери каморы. Приближаясь к комаревской околице, он думал о том только, как бы получше выказать себя перед товарищами.
Он всячески старался уговорить и успокоить дочь, которая не
переставала убиваться о том, что не может подать ему руки помощи.