— Чуть, бывало, кто французским языком при ней обмахнется, я уже так и
замру от ожидания, что она сейчас извинится и осажэ сделает, и главное, все это на мой счет повернет.
Она смотрела на него внимательными, детски-удивленными глазами и, казалось, с неистощимым любопытством,
замирая от ожидания, слушала то, что ей рассказывал Мурин.
Пока классная дама пробегала вооруженными пенсне глазами мои самим сердцем диктованные строки, я
замирала от ожидания — увидеть ее прослезившеюся и растроганною, но каково же было мое изумление, когда «синявка», окончив письмо, бросила его небрежным движением на середину кафедры со словами:
Неточные совпадения
Ласка подскочила к нему, поприветствовала его, попрыгав, спросила у него по-своему, скоро ли выйдут те, но, не получив
от него ответа, вернулась на свой пост
ожидания и опять
замерла, повернув на бок голову и насторожив одно ухо.
Было перемирие, было спокойствие, но с каждым днем могла разразиться гроза, и у Верочки
замирало сердце
от тяжелого
ожидания — не нынче, так завтра или Михаил Иваныч, или Марья Алексевна приступят с требованием согласия, — ведь не век же они будут терпеть.
Пришли на кладбище и долго кружились там по узким дорожкам среди могил, пока не вышли на открытое пространство, усеянное низенькими белыми крестами. Столпились около могилы и замолчали. Суровое молчание живых среди могил обещало что-то страшное,
от чего сердце матери вздрогнуло и
замерло в
ожидании. Между крестов свистел и выл ветер, на крышке гроба печально трепетали измятые цветы…
Когда прибежали дети, шумные, звонкоголосые, быстрые и светлые, как капельки разбежавшейся ртути, Кусака
замерла от страха и беспомощного
ожидания: она знала, что, если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу. И когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки, и ей больно было
от непривычной ласки, словно
от удара.
Такая учтивость учителя очень понравилась моей матушке. Она улыбнулась и
замерла от сладкого
ожидания, что он скажет еще что-нибудь умное, но мой учитель, ожидавший, что на его величественное обращение ему и ответят величественно, то есть скажут по-генеральски «гм» и протянут два пальца, сильно сконфузился и оробел, когда дядя приветливо засмеялся и крепко пожал ему руку. Он пробормотал еще что-то несвязное, закашлялся и отошел в сторону.