— Бросились подымать, — подхватывал Эдвардс, делая выразительные жесты, — подняли, глядь: оба fertig! Готовы! у обоих
дух вон! Дурак Ризлей потом застрелился с горя, — да что ж из этого? Детей своих все-таки не воскресил: fertig! fertig!!.
— Это чтобы обмануть, обвесить, утащить — на все первый сорт. И не то чтоб себе на пользу — всё в кабак! У нас в М. девятнадцать кабаков числится — какие тут прибытки на ум пойдут! Он тебя утром на базаре обманул, ан к полудню, смотришь, его самого кабатчик до нитки обобрал, а там, по истечении времени, гляди, и у кабатчика либо выручку украли, либо безменом по темю — и
дух вон. Так оно колесом и идет. И за дело! потому, дураков учить надо. Только вот что диво: куда деньги деваются, ни у кого их нет!
По тринадцатому году отдали Порфирку в земский суд, не столько для письма, сколько на побегушки приказным за водкой в ближайший кабак слетать. В этом почти единственно состояли все его занятия, и, признаться сказать не красна была его жизнь в эту пору: кто за волоса оттреплет, кто в спину колотушек надает; да бьют-то всё с маху, не изловчась, в такое место, пожалуй, угодит, что
дух вон. А жалованья за все эти тиранства получал он всего полтора рубля в треть бумажками.
Неточные совпадения
Но чем ту Бочку ни нальёт, // А винный
дух всё
вон нейдёт, // И с Бочкой, наконец, он принуждён расстаться.
Райский молчал, наблюдая Веру, а она старалась казаться в обыкновенном расположении
духа, делала беглые замечания о погоде, о встречавшихся знакомых, о том, что
вон этот дом еще месяц тому назад был серый, запущенный, с обвалившимися карнизами, а теперь
вон как свежо смотрит, когда его оштукатурили и выкрасили в желтый цвет. Упомянула, что к зиме заново отделают залу собрания, что гостиный двор покроют железом, остановилась посмотреть, как ровняют улицу для бульвара.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее
вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии
духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Но князь чуть не задохся в собачьей атмосфере и спешил выйти
вон, зажимая нос платком, опрысканным
духами.
Как тараканы, сползались со всех сторон знакомые и незнакомые мелкие людишки в его обширные, теплые и неопрятные хоромы; все это наедалось чем попало, но досыта, напивалось допьяна и тащило
вон, что могло, прославляя и величая ласкового хозяина; и хозяин, когда был не в
духе, тоже величал своих гостей — дармоедами и прохвостами, а без них скучал.