Баржу раздавило. Игнат с кумом, сидя в трактире, на берегу, пили водку и
смотрели в окно, как вместе со льдом по реке неслись обломки «Боярыни».
Лязг якорных цепей и крики команды разбудили Фому; он
посмотрел в окно и увидал: далеко, во тьме, сверкали маленькие огоньки; вода была черна и густа, как масло, — и больше ничего не видать.
Неточные совпадения
Лицо ее обращено на улицу, но взгляд был так безучастен ко всему, что жило и двигалось за
окном, и
в то же время был так сосредоточенно глубок, как будто она
смотрела внутрь себя.
— Пошто села к
окну?
Смотри — надует
в бок, захвораешь еще!.. — говорил он ей сурово и ласково. — Что ты скачешь по лестнице-то? Встряхнешься как-нибудь… А ты ешь больше, на двоих ешь, чтобы ему хватало…
Жуткое чувство страха охватило парня; он вздрогнул и быстро оглянулся вокруг. На улице было пустынно и тихо; темные
окна домов тускло
смотрели в сумрак ночи, и по стенам, по заборам следом за Фомой двигалась его тень.
Когда Фома, отворив дверь, почтительно остановился на пороге маленького номера с одним
окном, из которого видна была только ржавая крыша соседнего дома, — он увидел, что старый Щуров только что проснулся, сидит на кровати, упершись
в нее руками, и
смотрит в пол, согнувшись так, что длинная белая борода лежит на коленях, Но, и согнувшись, он был велик…
Стало тихо. За
окном на крыше дома что-то негромко трещало; шум колес и глухой говор людей несся снизу, с улицы. Самовар на столе пел унылую песню. Щуров пристально
смотрел в стакан с чаем, поглаживал бороду, и слышно было, что
в груди у него хрипит…
Он махнул рукой и замолчал. Люба, играя своей косой, тоже молчала. Самовар потух уже. А тьма
в комнате все сгущалась,
в окна смотрело что-то мутное.
…Фома
в это время был верст за четыреста
в деревенской избе, на берегу Волги. Он только что проснулся и, лежа среди избы, на ворохе свежего сена,
смотрел угрюмо
в окно, на небо, покрытое серыми, лохматыми тучами.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью
смотрел в окно на эту веселую русскую компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
В то время, как Летика, взяв стакан обеими руками, скромно шептался с ним,
посматривая в окно, Грэй подозвал Меннерса. Хин самодовольно уселся на кончик стула, польщенный этим обращением и польщенный именно потому, что оно выразилось простым киванием Грэева пальца.
Он вздрогнул, очнулся, приподнял голову,
посмотрел в окно, сообразил время и вдруг вскочил, совершенно опомнившись, как будто кто его сорвал с дивана.
Неточные совпадения
—
Посмотрите, — сказал полковник, глядя
в окно, — какая публика собралась вас слушать. — Действительно, под
окнами собралась довольно большая толпа.
Она
смотрела мимо дамы
в окно на точно как будто катившихся назад людей, провожавших поезд и стоявших на платформе.
— Поди
посмотри, чего надо. Какая-то барыня, — сказал Капитоныч, еще не одетый,
в пальто и калошах, выглянув
в окно на даму, покрытую вуалем, стоявшую у самой двери.
В карете дремала
в углу старушка, а у
окна, видимо только что проснувшись, сидела молодая девушка, держась обеими руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину жизни, она
смотрела через него на зарю восхода.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и
посмотрела на них. — Но как он мог уехать, оставив меня
в таком положении? Как он может жить, не примирившись со мною?» Она подошла к
окну и стала
смотреть на улицу. По времени он уже мог вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он уехал, и считать минуты.