Неточные совпадения
Игнат молчал, пристально глядя на лицо жены, утонувшее в белой подушке, по которой, как мертвые змеи, раскинулись темные пряди волос. Желтое, безжизненное, с черными пятнами вокруг огромных, широко раскрытых глаз — оно
было чужое ему. И
взгляд этих страшных глаз, неподвижно устремленный куда-то вдаль, сквозь стену, — тоже
был незнаком Игнату. Сердце его, стиснутое тяжелым предчувствием, замедлило радостное биение.
— Я тебе говорю — торговец я! — внушительно повторил Игнат, и в его
взгляде на разочарованное лицо сына
было что-то недовольное, почти боязливое…
Вплоть до вечера Фома ходил отуманенный, не замечая почтительных и заискивающих
взглядов, которыми смотрели на него мужики. Ему
было жутко, он чувствовал себя виновным пред кем-то, и всем, кто обращался к нему, отвечал приниженно-ласково, точно извиняясь.
Но ему
было не легче и наедине с ней. Встречая его ласковой улыбкой, она усаживалась с ним в одном из уютных уголков гостиной и обыкновенно начинала разговор с того, что, изгибаясь кошкой, заглядывала ему в глаза темным
взглядом, в котором вспыхивало что-то жадное.
Такие отношения установились у них быстро; в две-три встречи Медынская вполне овладела юношей и начала медленно пытать его. Ей, должно
быть, нравилась власть над здоровым, сильным парнем, нравилось будить и укрощать в нем зверя только голосом и
взглядом, и она наслаждалась игрой с ним, уверенная в силе своей власти. Он уходил от нее полубольной от возбуждения, унося обиду на нее и злобу на себя. А через два дня снова являлся для пытки.
Маякин взглянул на крестника и умолк. Лицо Фомы вытянулось, побледнело, и
было много тяжелого и горького изумления в его полуоткрытых губах и в тоскующем
взгляде… Справа и слева от дороги лежало поле, покрытое клочьями зимних одежд. По черным проталинам хлопотливо прыгали грачи. Под полозьями всхлипывала вода, грязный снег вылетал из-под ног лошадей…
Он вздрагивал весь, стоя против нее, и оглядывал ее с ног до головы укоризненным
взглядом. Теперь слова выходили из груди у него свободно, говорил он негромко, но сильно, и ему
было приятно говорить. Женщина, подняв голову, всматривалась в лицо ему широко открытыми глазами. Губы у нее вздрагивали, и резкие морщинки явились на углах их.
— Дерзок ты… И
взгляд у тебя — темный… Раньше светлоглазых людей больше
было… раньше души светлее
были… Раньше все
было проще — и люди и грехи… а теперь пошло все мудреное… эхе-хе!
Фоме
было неловко стоять рядом с ней и чувствовать, как по его смущенному лицу ползают любопытные
взгляды.
И девушка бросилась из комнаты, оставив за собой в воздухе шелест шелкового платья и изумленного Фому, — он не успел даже спросить ее — где отец? Яков Тарасович
был дома. Он, парадно одетый, в длинном сюртуке, с медалями на груди, стоял в дверях, раскинув руки и держась ими за косяки. Его зеленые глазки щупали Фому; почувствовав их
взгляд, он поднял голову и встретился с ними.
Что Любаша не такова, какой она себя показывала, Самгин убедился в этом, присутствуя при встрече ее с Диомидовым. Как всегда, Диомидов пришел внезапно и тихо, точно из стены вылез. Волосы его были обриты и обнаружили острый череп со стесанным затылком, большие серые уши без мочек. У него опухло лицо, выкатились глаза, белки их пожелтели, а
взгляд был тоскливый и невидящий.
Чем важнее, сложнее был вопрос, чем внимательнее он поверял его ей, тем долее и пристальнее останавливался на нем ее признательный взгляд, тем этот
взгляд был теплее, глубже, сердечнее.
Неточные совпадения
Есть указания, которые заставляют думать, что аскетизм Грустилова
был совсем не так суров, как это можно предполагать с первого
взгляда.
Квартальные не поняли; но во
взгляде градоначальника
было нечто до такой степени устраняющее всякую возможность уклониться от объяснения, что они решились отвечать, даже не понимая вопроса.
Конечно, с первого
взгляда может показаться странным, что Бородавкин девять дней сряду кружит по выгону; но не должно забывать, во-первых, что ему незачем
было торопиться, так как можно
было заранее предсказать, что предприятие его во всяком случае окончится успехом, и, во-вторых, что всякий администратор охотно прибегает к эволюциям, дабы поразить воображение обывателей.
Обыватели, а в особенности подлый народ, великие до сего охотники; но при этом необходимо, чтобы градоначальник
был в мундире и имел открытую физиономию и благосклонный
взгляд.
Как ни запуганы
были умы, но потребность освободить душу от обязанности вникать в таинственный смысл выражения"курицын сын"
была настолько сильна, что изменила и самый
взгляд на значение Угрюм-Бурчеева.