Неточные совпадения
Его брат Терентий, робкий, молчаливый
горбун с длинными
руками, не мешал ему жить; мать, хворая, лежала на печи и оттуда говорила ему зловещим, хриплым голосом...
Вечера дедушка Еремей по-прежнему проводил в трактире около Терентия, разговаривая с
горбуном о боге и делах человеческих.
Горбун, живя в городе, стал ещё уродливее. Он как-то отсырел в своей работе; глаза у него стали тусклые, пугливые, тело точно растаяло в трактирной жаре. Грязная рубашка постоянно всползала на горб, обнажая поясницу. Разговаривая с кем-нибудь, Терентий всё время держал
руки за спиной и оправлял рубашку быстрым движением
рук, — казалось, он прячет что-то в свой горб.
— Ку-уда! — воскликнул
горбун, отмахнувшись
рукой.
Горбун взмахнул
руками, как большая птица крыльями, и замер, испуганный и обиженный. А Лунёв сел на постели, толкнул дядю в бок
рукой и сурово сказал...
Когда
горбун снял крючок, на пороге явился Яков с большой рыжей книгой в
руках.
Горбун в страхе закрыл глаза и, взмахнув
руками, ударил себя по бёдрам...
Неточные совпадения
Строгий и красивый, он всё повышал голос, и чем громче говорил, тем тише становилось в комнате. Сконфуженно опустив голову, Кожемякин исподлобья наблюдал за людьми — все смотрели на Максима, только тёмные зрачки
горбуна, сократясь и окружённые голубоватыми кольцами белков, остановились на лице Кожемякина, как бы подстерегая его взгляд, да попадья, перестав работать, положила
руки на колени и смотрела поверх очков в потолок.
Он следил за женщиной: видимо, не слушая кратких, царапающих восклицаний
горбуна и Максима, она углублённо рассматривала цветы на чашке, которую держала в
руках, лицо её побледнело, а пустые глаза точно паутиной покрылись.
Горбун тотчас куда-то исчез, а поп, вихрем кружась по горнице, шептал, подняв
руку выше головы:
Сеня Комаровский был молчалив. Спрятав голову в плечи, сунув
руки в карманы брюк, он сидел всегда вытянув вперёд короткие, маленькие ноги, смотрел на всех круглыми, немигающими глазами и время от времени медленно растягивал тонкие губы в широкую улыбку, — от неё Кожемякину становилось неприятно, он старался не смотреть на
горбуна и — невольно смотрел, чувствуя к нему всё возрастающее, всё более требовательное любопытство.
А
горбун, квадратный, похожий на камень, съёжившись, сунув
руки в карманы, равнодушно говорил: