Неточные совпадения
— Люди, — продолжала она, как дитя, ибо каждая Мать — сто раз дитя в душе своей, — люди — это всегда дети своих матерей, — сказала она, — ведь у каждого есть Мать, каждый чей-то сын, даже и тебя,
старик, ты знаешь это, — родила женщина, ты можешь
отказаться от бога, но от этого не
откажешься и ты,
старик!
— Было неловко, но — приятно, я
отказался, кивнув
старику головой и благодаря его, а он отвечает мне, поглядывая в небо...
Но как бы хорошо человек ни выбрал жизнь для себя — ее хватает лишь на несколько десятков лет, — когда просоленному морской водою Туба минуло восемьдесят — его руки, изувеченные ревматизмом,
отказались работать — достаточно! — искривленные ноги едва держали согнутый стан, и, овеянный всеми ветрами
старик, он с грустью вышел на остров, поднялся на гору, в хижину брата, к детям его и внукам, — это были люди слишком бедные для того, чтоб быть добрыми, и теперь старый Туба не мог — как делал раньше — приносить им много вкусных рыб.
Накануне свадьбы Верочка была очень грустна, и Степан Петрович также упал духом. Он надеялся, что Борис Андреич согласится переехать к ним на жительство; но он ни слова не сказал об этом и, напротив, предложил Степану Петровичу на время поселиться в Вязовне.
Старик отказался: он привык к своему кабинету. Верочка обещалась посещать его, по крайней мере, раз в неделю. Как уныло отец ответил ей: «Брау, брау!»
Неточные совпадения
Она хотела что-то сказать, но голос
отказался произнести какие-нибудь звуки; с виноватою мольбой взглянув на
старика, она быстрыми легкими шагами пошла на лестницу. Перегнувшись весь вперед и цепляясь калошами о ступени, Капитоныч бежал за ней, стараясь перегнать ее.
— Благодарим, — отвечал
старик, взял стакан, но
отказался от сахара, указав на оставшийся обгрызенный им комок. — Где же с работниками вести дело? — сказал он. — Раззор один. Вот хоть бы Свияжсков. Мы знаем, какая земля — мак, а тоже не больно хвалятся урожаем. Всё недосмотр!
Одна треть государственных людей,
стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая треть были с ним на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не
отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал.
Он наскоро выхлебнул чашку,
отказался от второй и ушел опять за ворота в каком-то беспокойстве: явно было, что
старика огорчало небрежение Печорина, и тем более, что он мне недавно говорил о своей с ним дружбе и еще час тому назад был уверен, что он прибежит, как только услышит его имя.
Рындин — разорившийся помещик, бывший товарищ народовольцев, потом — толстовец, теперь — фантазер и анархист, большой, сутулый, лет шестидесяти, но очень моложавый; у него грубое, всегда нахмуренное лицо, резкий голос, длинные руки. Он пользуется репутацией человека безгранично доброго, человека «не от мира сего». Старший сын его сослан, средний — сидит в тюрьме, младший,
отказавшись учиться в гимназии, ушел из шестого класса в столярную мастерскую. О
старике Рындине Татьяна сказала: