Неточные совпадения
Так проводил он праздники, потом это стало звать его и в будни — ведь когда человека схватит за сердце море, он сам становится частью его, как сердце — только часть живого человека, и вот, бросив землю на руки брата, Туба ушел с компанией таких же, как сам он, влюбленных в простор, — к берегам Сицилии ловить кораллы: трудная, а славная работа, можно
утонуть десять раз в день, но зато — сколько видишь удивительного, когда из
синих вод тяжело поднимается сеть — полукруг с железными зубцами на краю, и в ней — точно мысли в черепе — движется живое, разнообразных форм и цветов, а среди него — розовые ветви драгоценных кораллов — подарок моря.
Только что погасли звезды, но еще блестит белая Венера, одиноко
утопая в холодной высоте мутного неба, над прозрачною грядою перистых облаков; облака чуть окрашены в розоватые краски и тихо сгорают в огне первого луча, а на спокойном лоне моря их отражения, точно перламутр, всплывший из
синей глубины вод.
Спешно идут дзампоньяры — пастухи из Абруццы, горцы, в
синих коротких плащах и широких шляпах. Их стройные ноги, в чулках из белой шерсти, опутаны крест-накрест темными ремнями, у двоих под плащами волынки, четверо держат в руках деревянные, высокого
тона рожки.
Было еще темно, когда удэхеец разбудил меня. В очаге ярко горел огонь, женщина варила утренний завтрак. С той стороны, где спали стрелки и казаки, несся дружный храп. Я не стал их будить и начал осторожно одеваться. Когда мы с удэхейцем вышли из юрты, было уже совсем светло. В природе царило полное спокойствие. Воздух был чист и прозрачен. Снежные вершины высоких гор уже озарились золотисторозовыми лучами восходящего солнца, а теневые стороны их еще утопали в фиолетовых и
синих тонах. Мир просыпался…
Неточные совпадения
Оказалось, что все как-то было еще лучше, чем прежде: щечки интереснее, подбородок заманчивей, белые воротнички давали
тон щеке, атласный
синий галстук давал
тон воротничкам; новомодные складки манишки давали
тон галстуку, богатый бархатный <жилет> давал <
тон> манишке, а фрак наваринского дыма с пламенем, блистая, как шелк, давал
тон всему.
Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он
утонул в
синем дыме, живя среди призрачных арабесок [Арабеска — здесь: музыкальное произведение, причудливое и непринужденное по своему характеру.], возникающих в его зыбких слоях.
Покручивая бородку, он осматривал стены комнаты, выкрашенные в неопределенный, тусклый
тон; против него на стене висел этюд маслом, написанный резко, сильными мазками: сочно
синее небо и зеленоватая волна, пенясь, опрокидывается на оранжевый песок.
Затверживаешь узор ближайших созвездий, смотришь на переливы этих зеленых,
синих, кровавых огней, потом взгляд
утонет в розовой пучине Млечного Пути.
— Опять… — произносила Хиония Алексеевна таким
тоном, как будто каждый шаг Привалова по направлению к бахаревскому дому был для нее кровной обидой. — И чего он туда повадился? Ведь в этой Nadine, право, даже интересного ничего нет… никакой женственности. Удивляюсь, где только у этих мужчин глаза… Какой-нибудь
синий чулок и… тьфу!..