Неточные совпадения
Он не купил себе ружья и не стал удить рыбу, но заметно начал уклоняться с торной
дороги всех: реже посещал вечеринки и хотя, по праздникам, куда-то уходил, но возвращался трезвый.
— Вот, смотри: ее отец — богатый, торгует железом, имеет несколько домов. За то, что она пошла этой
дорогой, он — прогнал ее. Она воспитывалась в тепле, ее баловали
всем, чего она хотела, а сейчас вот пойдет семь верст ночью, одна…
— По
дороге вперед и против самого себя идти приходится. Надо уметь
все отдать,
все сердце. Жизнь отдать, умереть за дело — это просто! Отдай — больше, и то, что тебе
дороже твоей жизни, — отдай, — тогда сильно взрастет и самое
дорогое твое — правда твоя!..
Мимо матери мелькали смятенные лица, подпрыгивая, пробегали мужчины, женщины, лился народ темной лавой, влекомый этой песней, которая напором звуков, казалось, опрокидывала перед собой
все, расчищая
дорогу. Глядя на красное знамя вдали, она — не видя — видела лицо сына, его бронзовый лоб и глаза, горевшие ярким огнем веры.
— Товарищи! — говорил Павел. —
Всю жизнь вперед — нам нет иной
дороги!
— Нет, видно, смял меня этот день, Первое мая! Неловко мне как-то, и точно по двум
дорогам сразу я иду: то мне кажется, что
все понимаю, а вдруг как в туман попала. Вот теперь вы, — смотрю на вас — барыня, — занимаетесь этим делом… Пашу знаете — и цените его, спасибо вам…
Мать слушала ее рассказы, смеялась и смотрела на нее ласкающими глазами. Высокая, сухая, Софья легко и твердо шагала по
дороге стройными ногами. В ее походке, словах, в самом звуке голоса, хотя и глуховатом, но бодром, во
всей ее прямой фигуре было много душевного здоровья, веселой смелости. Ее глаза смотрели на
все молодо и всюду видели что-то, радовавшее ее юной радостью.
Ради шуток, ради веселья, чтобы забавно было жить на земле, чтобы
все можно было купить на кровь — певицу, лошадей, ножи серебряные, посуду золотую, игрушки
дорогие ребятишкам.
—
Вся земля! — задумчиво качая головой, повторила мать. — Так это хорошо, и поверить трудно даже… И хорошо говорили вы,
дорогая моя, очень хорошо! А я боялась — не понравитесь вы им…
Но слишком часто она видела, что
все эти люди как будто нарочно подогревают друг друга и горячатся напоказ, точно каждый из них хочет доказать товарищам, что для него правда ближе и
дороже, чем для них, а другие обижались на это и, в свою очередь доказывая близость к правде, начинали спорить резко, грубо. Каждый хотел вскочить выше другого, казалось ей, и это вызывало у нее тревожную грусть. Она двигала бровью и, глядя на
всех умоляющими глазами, думала...
И где он, бог милостивый, пред которым нет бога того и бедного, но
все — дети,
дорогие сердцу?
— Товарищ,
дорогой мой, милый, благодарю, благодарю
всем сердцем, прощай! Буду работать, как ты, не уставая, без сомнений,
всю жизнь!.. Прощай!
Все вокруг колебалось в медленном движении, в небе, тяжело обгоняя друг друга, плыли серые тучи, по сторонам
дороги мелькали мокрые деревья, качая нагими вершинами, расходились кругом поля, выступали холмы, расплывались.
— Крестьяне! — полным и тугим голосом говорил Рыбин. — Бумагам этим верьте, — я теперь за них, может, смерть приму, били меня, истязали, хотели выпытать — откуда я их взял, и еще бить будут, —
все стерплю! Потому — в этих грамотах правда положена, правда эта
дороже хлеба для нас должна быть, — вот!
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала
все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы,
дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова
всю силу,
все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
—
Все, кому трудно живется, кого давит нужда и беззаконие, одолели богатые и прислужники их, —
все,
весь народ должен идти встречу людям, которые за него в тюрьмах погибают, на смертные муки идут. Без корысти объяснят они, где лежит путь к счастью для
всех людей, без обмана скажут — трудный путь — и насильно никого не поведут за собой, но как встанешь рядом с ними — не уйдешь от них никогда, видишь — правильно
все, эта
дорога, а — не другая!
И торопливо ушла, не взглянув на него, чтобы не выдать своего чувства слезами на глазах и дрожью губ.
Дорогой ей казалось, что кости руки, в которой она крепко сжала ответ сына, ноют и
вся рука отяжелела, точно от удара по плечу. Дома, сунув записку в руку Николая, она встала перед ним и, ожидая, когда он расправит туго скатанную бумажку, снова ощутила трепет надежды. Но Николай сказал...
— Да как же отодвинешь себя в сторону, когда и того любишь, и этот
дорог, и за
всех боязно, каждого жалко,
все толкается в сердце… Как отойдешь в сторону?
—
Дорогая вы моя! Как хорошо это, когда знаешь, что уже есть в жизни свет для
всех людей и — будет время — увидят они его, обнимутся с ним душой!
Неточные совпадения
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в
дороге все пригодится. Давай сюда головы и кулек! Подавай
все!
все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в
дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать можно.
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в свете и вдруг очутиться в
дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за
всё…
На
дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму,
весь город принял меня за генерал-губернатора.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в
дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — //
Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: //
Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней
всего она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут дети малые. // Тоскуют жены, матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..