Неточные совпадения
— Здесь дышать можно. Я к пропасти этой сразу не привыкну, — не могу. Сам посуди, от
моря я пришел… в Каспии на ватагах работал…
и вдруг сразу с широты такой — бух в яму!
Желая сначала посмотреть на работу как на картину, я взошел на гору
и сел там, глядя вниз на бескрайное, могучее
море и крошечных людей, строивших ему ковы.
Они, разорвав гору динамитом, дробили ее кирками, расчищая площадь для линии железной дороги, они месили в громадных творилах цемент
и, делая из него саженные кубические камни, опускали их в
море, строя оплот против титанической силы его неугомонных волн.
Море спокойно раскинулось до туманного горизонта
и тихо плещет своими прозрачными волнами на берег, полный движения. Сияя в блеске солнца, оно точно улыбалось добродушной улыбкой Гулливера, сознающего, что, если он захочет, одно движение —
и работа лилипутов исчезнет.
Они — тоже стихия,
и вот почему
море не гневно, а ласково смотрит на их труд, от которого им нет пользы.
Эти серые маленькие черви, так источившие гору, — то же самое, что
и его капли, которые первыми идут на неприступные
и холодные скалы берегов в вечном стремлении
моря расширить свои пределы
и первыми гибнут, разбиваясь о них.
В массе эти капли тоже родственны ему, тогда они совсем как
море, — так же мощны
и так же склонны к разрушению, чуть только веяние бури пронесется над ними.
Морю издревле ведомы
и рабы, строившие пирамиды в пустыне,
и рабы Ксеркса, смешного человека, который думал наказать
море тремястами ударов за то, что оно поломало его игрушечные мосты.
Остров,
море, небо — ты один себе живешь,
и всё у тебя есть,
и ты свободен!
Он быстро встал
и пошел как раз в то время, когда сваебойцы брались за веревку, начиная работу. Я остался сидеть на камне, поглядывая на шумную суету, царившую вокруг меня,
и на спокойное синевато-зеленое
море.
Солнце невыносимо пекло нам затылки, Коновалов устроил из моей солдатской шинели нечто вроде ширмы, воткнув в землю палки
и распялив на них шинель. Издали долетал глухой шум работ на бухте, но ее мы не видели, справа от нас лежал на берегу город тяжелыми глыбами белых домов, слева —
море, пред нами — оно же, уходившее в неизмеримую даль, где в мягких полутонах смешались в фантастическое марево какие-то дивные
и нежные, невиданные краски, ласкающие глаз
и душу неуловимой красотой своих оттенков…
Я стал рассказывать ему.
Море вдали уже покрылось багрецом
и золотом, навстречу солнцу поднимались розовато-дымчатые облака мягких очертаний. Казалось, что со дна
моря встают горы с белыми вершинами, пышно убранными снегом, розовыми от лучей заката.
Солнце село. Облака над
морем потемнели,
море тоже стало темным, повеяло прохладой. Кое-где уж вспыхивали звезды, гул работы в бухте прекратился, лишь порой оттуда тихие, как вздохи, доносились возгласы людей.
И когда на нас дул ветер, он приносил с собой меланхоличный звук шороха волн о берег.
Струйки дыма вились в ночном воздухе, полном влаги
и свежести
моря.
Облака рассеялись, на темно-синем небе ярко засверкали звезды, на бархатной поверхности
моря тоже мелькали огоньки рыбачьих лодок
и отраженных звезд.
Он закашлялся, завозился
и стал ожесточенно плевать в костер. Вокруг нас всё было глухо завешено густой пеленой тьмы. Небо над нами тоже было темно, луны еще не было.
Море скорее чувствовалось, чем было видимо нам, — так густа была тьма впереди нас. Казалось, на землю спустился черный туман. Костер гас.
Какие б чувства ни таились // Тогда во мне — теперь их нет: // Они прошли иль изменились… // Мир вам, тревоги прошлых лет! // В ту пору мне казались нужны // Пустыни, волн края жемчужны, //
И моря шум, и груды скал, // И гордой девы идеал, // И безыменные страданья… // Другие дни, другие сны; // Смирились вы, моей весны // Высокопарные мечтанья, // И в поэтический бокал // Воды я много подмешал.
— Ты видишь, — подхватил старичок, — что он тебя в глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод
и мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно.
Неточные совпадения
Аммирал-вдовец по
морям ходил, // По
морям ходил, корабли водил, // Под Ачаковом бился с туркою, // Наносил ему поражение, //
И дала ему государыня // Восемь тысяч душ в награждение.
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов в
море гнал, // Как шли покорно иноки //
И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных глаз!
Великие сподвижники //
И по сей день стараются — // На дно
морей спускаются, // Под небо подымаются, — // Всё нет
и нет ключей!
Константинополь, бывшая Византия, а ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного
моря в древнюю Пропонтиду
и под сень Российской Державы приобретен в 17… году, с распространением на оный единства касс (единство сие в том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
Голос обязан иметь градоначальник ясный
и далеко слышный; он должен помнить, что градоначальнические легкие созданы для отдания приказаний. Я знал одного градоначальника, который, приготовляясь к сей должности, нарочно поселился на берегу
моря и там во всю мочь кричал. Впоследствии этот градоначальник усмирил одиннадцать больших бунтов, двадцать девять средних возмущений
и более полусотни малых недоразумений.
И все сие с помощью одного своего далеко слышного голоса.