Неточные совпадения
Мимо двери быстро мелькали
ноги, их тени падали в лавку и прыгали
по ней.
— Зворыкин из трактира! — возглашал мальчик и катился
по двору, бессильно болтая руками и
ногами, тупо вытаращив глаза, противно и смешно распустив губы. Останавливался, колотил себя в грудь руками и свистящим голосом говорил...
В тёмный час одной из подобных сцен Раиса вышла из комнаты старика со свечой в руке, полураздетая, белая и пышная; шла она, как во сне, качаясь на ходу, неуверенно шаркая босыми
ногами по полу, глаза были полузакрыты, пальцы вытянутой вперёд правой руки судорожно шевелились, хватая воздух. Пламя свечи откачнулось к её груди, красный, дымный язычок почти касался рубашки, освещая устало открытые губы и блестя на зубах.
Евсей слышал хрип, глухие удары, понимал, что Раиса душит, тискает старика, а хозяин бьёт
ногами по дивану, — он не ощущал ни жалости, ни страха, но хотел, чтобы всё сделалось поскорее, и для этого закрыл ладонями глаза и уши.
Боль удара в бок дверью из комнаты хозяина заставила его вскочить на
ноги — перед ним стояла Раиса, поправляя распустившиеся
по плечам волосы.
— Лежи, лежи! — сказал Доримедонт и сел в
ногах Евсея. — Будь ты годом старше, — необычно ласково, шёпотом начал он, — я бы устроил тебя в охране
по политическим делам. Это очень хорошая служба! Жалование — небольшое, но за успехи — награда… А ведь Раиса — красивая баба?
Климков хотел встать на колени, — он уже согнул
ноги, — но парень подхватил его под мышку и потащил с собой куда-то вниз
по каменной лестнице.
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз с его фигуры, но вдруг Пётр исчез. Климков растерялся, бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу фонаря, — против него возвышался большой дом с решётками на окнах первого этажа и тьмою за стёклами окон. Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся идти туда и, беспокойно переминаясь с
ноги на
ногу, смотрел
по сторонам.
— Господи! Переплётчик; смирный, непьющий, —
по сорок рублей в месяц добывал. Таню избили, а она — на сносях. Мужеву товарищу…
ногу прострелили… Всех убили, всех изувечили, окаянные, чтобы им ни сна, ни отдыха!
— Глядите — сыщик! — тихо воскликнул Макаров. Евсей вскочил на
ноги, снова быстро сел, взглянул на Ольгу, желая понять, заметила ли она его невольное испуганное движение? Не понял. Она молча и внимательно рассматривала тёмную фигуру Мельникова; как бы с трудом сыщик шёл
по дорожке мимо столов и, согнув шею, смотрел в землю, а руки его висели вдоль тела, точно вывихнутые.
Закрыв глаза, простоял ещё несколько времени, потом услышал шаги, звон шпор, понял, что это ведут арестованных мужчин, сорвался с места и, стараясь не топать
ногами, быстро побежал
по улице, свернул за угол и, усталый и облитый потом, явился к себе домой.
Толстая девица повернулась и, шаркая
ногами по полу, молча ушла, а Зарубин, наклонясь к Евсею, вкрадчиво и поучительно начал...
Климков взмахнул бутылкой и ударил ею
по лицу, целясь в глаза. Масляно заблестела алая кровь, возбуждая у Климкова яростную радость, — он ещё взмахнул рукой, обливая себя пивом. Всё ахнуло, завизжало, пошатнулось, чьи-то ногти впились в щёки Климкова, его схватили за руки, за
ноги, подняли с пола, потащили, и кто-то плевал в лицо ему тёплой, клейкой слюной, тискал горло и рвал волосы.
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался в стёкла, как бы желая выдавить их и налиться в комнату. Евсей поднялся на
ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы, открыл форточку, отскочил в сторону, и в ту же секунду широкий поток звуков ворвался, окружил шпионов, толкнулся в дверь, отворил её и поплыл
по коридору, властный, ликующий, могучий.
Климков согнулся, пролезая в маленькую дверь, и пошёл
по тёмному коридору под сводом здания на огонь, слабо мерцавший где-то в глубине двора. Оттуда навстречу подползал шорох
ног по камням, негромкие голоса и знакомый, гнусавый, противный звук… Климков остановился, послушал, тихо повернулся и пошёл назад к воротам, приподняв плечи, желая скрыть лицо воротником пальто. Он уже подошёл к двери, хотел постучать в неё, но она отворилась сама, из неё вынырнул человек, споткнулся, задел Евсея рукой и выругался...
Согнув спины, взмахивая руками и
ногами, натужно покряхтывая, устало хрипя, они деловито возились на мостовой, как большие мохнатые черви, таская
по камням раздавленное и оборванное тело белокурого юноши, били в него
ногами, растаптывая лицо и грудь, хватали за волосы, за
ноги и руки и одновременно рвали в разные стороны.
По лесу блуждал тихий, медленный звон, он раздавался где-то близко, шевелил тонкие ветки, задевая их, и они качались в сумраке оврага, наполняя воздух шорохом, под
ногами сухо потрескивал тонкий лёд ручья, вода его вымерзла, и лёд покрывал белой плёнкой серые, сухие ямки.