Вдруг явился скорняк — подмастерье Николай, маленький, чёрный, кудрявый, с длинными руками. Как всегда, дерзкий, никого не уважающий, он растолкал публику,
вошёл в сарай и оттуда дважды тяжело ухнул его голос...
— Да это что-то софистическое объяснение, — подтвердил Весловский. — А! хозяин, — сказал он мужику, который, скрипя воротами,
входил в сарай. — Что, не спишь еще?
Наугад, помня расположение сарайчика, открытого ими при помощи фонаря-прожектора, Игорь направил туда коня, и в несколько минут они достигли его ветхих, полуразвалившихся стен. В той же абсолютной темноте, сняв со всевозможными осторожностями с седла Милицу, с полубесчувственной девушкой на руках, Игорь ощупью нашел дверь и
вошел в сараи.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко
вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Неточные совпадения
Самгин хотел
войти в кухню, но
в сарае заговорил, сквозь всхлипывающий смешок, Иван Петрович Митрофанов:
Лошадь осторожно
вошла в открытые двери большого
сарая, — там,
в сумраке, кто-то взял ее за повод, а Захарий, подбежав по прыгающим доскам пола к задней стенке
сарая, открыл
в ней дверь, тихо позвал:
В поисках сенсаций для «Голоса Москвы»
В.М. Дорошевич узнал, что
в сарае при железнодорожной будке, близ Петровско-Разумовского, зарезали сторожа и сторожиху. Полный надежд дать новинку, он пешком бросился на место происшествия. Отмахав верст десять по июльской жаре, он застал еще трупы на месте. Сделав описание обстановки, собрав сведения, он попросил разрешения
войти в будку, где судебный следователь производил допрос.
Бойня находилась за кладбищем, и раньше я видел ее только издали. Это были три мрачных
сарая, окруженные серым забором, от которых, когда дул с их стороны ветер, летом
в жаркие дни несло удушливою вонью. Теперь,
войдя во двор,
в потемках я не видел
сараев; мне все попадались лошади и сани, пустые и уже нагруженные мясом; ходили люди с фонарями и отвратительно бранились. Бранились и Прокофий и Николка так же гадко, и
в воздухе стоял непрерывный гул от брани, кашля и лошадиного ржанья.
Двор,
в который мы
вошли, был узок. С левой стороны бревенчатый
сарай цейхгауза примыкал к высокой тюремной стене, с правой тянулся одноэтажный корпус, с рядом небольших решетчатых окон, прямо — глухая стена тюремной швальни, без окон и дверей. Сзади ворота,
в середине будка, у будки часовой с ружьем, над двором туманные сумерки.