Неточные совпадения
Матвей выбежал
в сени, —
в углу стоял татарин, закрыв лицо руками, и бормотал. По двору металась Наталья, из её бестолковых криков Матвей узнал, что лекарь
спит, пьяный, и его не могут разбудить, никольский поп уехал на мельницу, сомов ловить, а варваринский болен — пчёлы его искусали так, что глаза не глядят.
Где же мой-от муж?» А он
в сенях, со свахой
спит.
Набежало множество тёмных людей без лиц. «Пожар!» — кричали они
в один голос, опрокинувшись на землю, помяв все кусты, цепляясь друг за друга, хватая Кожемякина горячими руками за лицо, за грудь, и помчались куда-то тесной толпою, так быстро, что остановилось сердце. Кожемякин закричал, вырываясь из крепких объятий горбатого
Сени, вырвался,
упал, ударясь головой, и — очнулся сидя, опираясь о пол руками, весь облепленный мухами, мокрый и задыхающийся.
Он зарычал, отшвырнул её прочь, бросился
в сени, спрыгнул с крыльца и, опрокинувшись всем телом на Максима, сбил его с ног,
упал и молча замолотил кулаками по крепкому телу, потом, оглушённый ударом по голове, откатился
в сторону, тотчас вскочил и, злорадно воя, стал пинать ногами
в чёрный живой ком, вертевшийся по двору.
Мать в то время уж очень больна была и почти умирала; чрез два месяца она и в самом деле померла; она знала, что она умирает, но все-таки с дочерью помириться не подумала до самой смерти, даже не говорила с ней ни слова, гнала
спать в сени, даже почти не кормила.
В веселый день Троицы я, на положении больного, с полудня был освобожден от всех моих обязанностей и ходил по кухням, навещая денщиков. Все, кроме строгого Тюфяева, были пьяны; перед вечером Ермохин ударил Сидорова поленом по голове, Сидоров без памяти
упал в сенях, испуганный Ермохин убежал в овраг.
Неточные совпадения
В сенях трещала догоревшая свеча
в деревянной тарелке, и казак мой, вопреки приказанию,
спал крепким сном, держа ружье обеими руками.
И
в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые
сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною,
падая с плиты на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь
в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются
в Подкумок.
Из
сеней он
попал в комнату, тоже темную, чуть-чуть озаренную светом, выходившим из-под широкой щели, находившейся внизу двери.
Упала в снег; медведь проворно // Ее хватает и несет; // Она бесчувственно-покорна, // Не шевельнется, не дохнет; // Он мчит ее лесной дорогой; // Вдруг меж дерев шалаш убогой; // Кругом всё глушь; отвсюду он // Пустынным снегом занесен, // И ярко светится окошко, // И
в шалаше и крик, и шум; // Медведь промолвил: «Здесь мой кум: // Погрейся у него немножко!» // И
в сени прямо он идет, // И на порог ее кладет.
Заметив, что Владимир скрылся, // Онегин, скукой вновь гоним, // Близ Ольги
в думу погрузился, // Довольный мщением своим. // За ним и Оленька зевала, // Глазами Ленского искала, // И бесконечный котильон // Ее томил, как тяжкий сон. // Но кончен он. Идут за ужин. // Постели стелют; для гостей // Ночлег отводят от
сеней // До самой девичьи. Всем нужен // Покойный сон. Онегин мой // Один уехал
спать домой.