Цитаты со словом «попадья»
Ест попик торопливо, нож, вилку — роняет, хлеб крошит, шарики вертит из мякиша и лепит их по краю тарелки, а
попадья молча снимает их длинными пальцами и всё время следит за ним, как мать за ребёнком, то салфетку на шее поправит, то хлеб подсунет под руку, рукав ряски завернёт и — всё молча.
Попадья подняла очки на лоб и говорит негромко...
А
попадья — снова и уже строго...
И сел в уголок, приглаживая волосы. Поговорили ещё кое-что о городе, но уже лениво и с натугой, потом я простился и пошёл, а
попадья вышла за мной в прихожую и там, осветясь хорошей такой усмешкой, сказала...
А живут они бедно: посуда разная, мебель тоже, башмаки и платьишко у
попадьи чиненые, одного много — книг; заметил я, что в соседней комнате два шкафа набито ими, и всё книги толстые. Одну он мне всучил, толстое сочинение гражданской печати, хотя и про ереси.
Серая
попадья, подняв очки на лоб, положив на колени руки и шитьё, сидела у окна, изредка вставляя в речь дяди два-три негромких слова, а поп, возбуждённый и растрёпанный, то вскакивал и летел куда-то по комнате, сбивая стулья, то, как бы в отчаянии, падал на клеёнчатый диван и, хватаясь за голову руками, кричал...
— Вам не интересно это? — вдруг услыхал Кожемякин тихий вопрос, вздрогнул, поднял голову и встретил серые, пытливо прищуренные глаза
попадьи, наклонившейся к нему.
Попадья выпрямилась, восклицая...
Попадья почему-то строго и сухо сказала...
— Ах, вот как! — ласково вскричала
попадья, а поп с дядей засмеялись, переглянувшись, и дядя как-то особенно спросил...
Кожемякин почувствовал себя легко и свободно и говорил
попадье...
— Дядя! — просительно и негромко воскликнула
попадья.
Попадья зажгла лампу, Матвей Савельев вскочил, оглянул комнату, полную сизого дыма, и, кланяясь плававшей в нём фигуре старика, смущённо, торопливо стал прощаться.
Оба раза вслед за попом являлась
попадья, садилась и уголок, как страж некий, и молчала, скрестя руки на плоской груди, а иногда, встав, подходила осторожно к окошку и, прищурившись, смотрела во тьму. Дядя, наблюдая за нею, смеялся и однажды сказал...
А Максим почернел, глядит на Ефима волком и молчит. Накануне того как пропасть, был Вася у неизвестной мне швеи Горюшиной, Ефим прибежал к ней, изругал её, затолкал и, говорят, зря всё: Максим её знает, женщина хотя и молодая, а скромная и думать про себя дурно не позволяет, хоть принимала и Васю и Максима. Но при этом у неё в гостях
попадья бывает, а к распутной женщине попадья не пошла бы.
Поп позвал меня к себе, и она тоже пошла с Любой, сидели там, пили чай, а дядя Марк доказывал, что хорошо бы в городе театр завести. Потом
попадья прекрасно играла на фисгармонии, а Люба вдруг заплакала, и все они ушли в другую комнату. Горюшина с попадьёй на ты, а поп зовёт её Дуня, должно быть, родственница она им. Поп, оставшись с дядей, сейчас же начал говорить о боге; нахмурился, вытянулся, руку поднял вверх и, стоя середи комнаты, трясёт пышными волосами. Дядя отвечал ему кратко и нелюбезно.
А придя домой, рассказал: однажды поп покаялся духовнику своему, что его-де одолевает неверие, а духовник об этом владыке доложил, поп же и прежде был замечен в мыслях вольных, за всё это его, пожурив, выслали к нам, и с той поры
попадья живёт в страхе за мужа, как бы его в монастырь не сослали. Вот почему она всё оговаривает его — Саша да Саша.
Иногда являлась
попадья, садилась в угол и, молча поглядывая на всех через очки, всегда что-то вязала или вышивала.
Её лицо краснело ещё более, рот быстро закрывался и открывался, и слова сыпались из него тёмные в своей связи и раздражающе резкие в отдельности. Кожемякин беспокойно оглядывался вокруг, смотрел на
попадью, всё ниже и равнодушнее склонявшую голову над своей работой, — эта серая гладкая голова казалась полною мыслей строгих, верных, но осторожных, она несколько успокаивала его.
Строгий и красивый, он всё повышал голос, и чем громче говорил, тем тише становилось в комнате. Сконфуженно опустив голову, Кожемякин исподлобья наблюдал за людьми — все смотрели на Максима, только тёмные зрачки горбуна, сократясь и окружённые голубоватыми кольцами белков, остановились на лице Кожемякина, как бы подстерегая его взгляд, да
попадья, перестав работать, положила руки на колени и смотрела поверх очков в потолок.
Утром во время чая принесли записку от
попадьи, она приглашала к себе, если можно сейчас же.
Неохотно оделся, лениво пошёл и застал
попадью в саду; согнувшись между гряд, она обрывала усы клубники, как всегда серая, скучная, в очках.
— Русская, запой, — в два удара сказала
попадья, идя к беседке, потом, взглянув поверх очков, тоже спросила: — Разве Комаровский не сказал?
Подняв руки и поправляя причёску,
попадья продолжала говорить скучно и серьёзно. На стенках и потолке беседки висели пучки вешних пахучих трав, в тонких лентах солнечных лучей кружился, плавал, опадая, высохший цветень, сверкала радужная пыль. А на пороге, фыркая и кувыркаясь, играли двое котят, серенький и рыжий. Кожемякин засмотрелся на них, и вдруг его ушей коснулись странные слова...
Попадья замолчала, опустила очки и, пристально оглянув гостя, спросила его...
Он смотрел на
попадью, широко открыв глаза, чувствуя себя как во сне, и, боясь проснуться, сидел неподвижно и прямо, до ломоты в спине. Женщина в углу казалась ему радужной, точно павлин, голос её был приятен и ласков.
— Вы — куда? — строго спросила
попадья.
— Ну да, понятно! — сказала
попадья, пожав плечами, и снова начала что-то говорить убедительно и длинно, возбуждая нетерпение гостя.
Он долго и горячо тряс эту сухую руку и от избытка новых чувств, приятных своей определённостью, не мог ничего сказать
попадье.
«Вот и доплыл до затона! Поп Александр обвенчает без шума, на первое время мы с Дуней махнём в Воргород. Молодец
попадья — как она ловко поставила всех по местам. А Дуня — она меня полюбит, она — как сестра мне по характеру, право, — и как я сам не додумался до такой простоты?..»
Уже в семь часов он был одет, чтобы идти к
попадье, но вдруг она явилась сама, как всегда прямая, плоская и решительная, вошла, молча кивнула головою, села и, сняв очки, протирая их платком, негромко сказала...
Попадья вздохнула и начала говорить, глядя в пол, точно читая книгу, развёрнутую на нём, усталая, полинявшая и более мягкая, чем всегда.
Попадья строго сказала...
Он остановился, немного испуганный и удивлённый её возгласом, сдерживая злость;
попадья глядела в глаза ему, сверкая стёклами очков, и говорила, как всегда, длинными, ровными словами, а он слушал её речь и не понимал до поры, пока она не сказала...
— Не поддавайтесь обиде и зависти! — надоедно звучал голос
попадьи.
«Его надо будет вовсе сплавить из города, а то — женщина слабая! Это я
попадью попрошу, пусть она уговорит его, ведь она всё затеяла».
«А ведь это, пожалуй, верно
попадья сказала, — горбун добрый, — думал Кожемякин, медленно шагая. — И верно, что лучше мне уехать. Ведь ничего не нужно мне, — не пошёл я к ней. Из зависти к Максимке, псу, это у меня. А жениться — надо. Подобную бы найти, — без разговоров… Разговоры мне тяжеленьки стали».
«Зря всё это затеяла
попадья, — говорил сам себе Кожемякин. — Настроила меня, и вот теперь — сиди, как в яме! Дура…»
Прошли в сад, там, в беседке,
попадья, закрыв лицо газетой, громко читала о чём-то; прислонясь к ней, сидела Горюшина, а поп, измятый и опухший, полулежал в плетёном кресле, закинув руки за голову; все были пёстрые от мелких солнечных пятен, лежавших на их одежде.
— Моё почтение! — неестественно громко вскричал поп, вскакивая на ноги; бледное, усталое лицо Горюшиной вспыхнуло румянцем, она села прямо и молча, не взглянув в глаза гостя, протянула ему руку, а
попадья, опустив газету на колени, не своим голосом спросила...
— Дуня, — попросила
попадья, — поди, пожалуйста, узнай, как обед!
— Матвей Савельич, — сказала
попадья, — мне надо поговорить с вами…
— Неправда! — почти закричала
попадья и, понизив голос, ведя гостя по дорожке вдоль забора, начала говорить, тщательно отчеканивая каждое слово...
Кожемякин снял картуз, с улыбкой взглянул в знакомое, доброе лицо и увидел, что сегодня оно странно похоже на лицо
попадьи, — такое же гладкое и скучное.
Дома, разморённый угнетающей жарою, разделся до нижнего белья, лёг на пол, чувствуя себя обиженным, отвергнутым, больным, а перед глазами, поминутно меняясь, стояло лицо дяди Марка, задумчивое, сконфуженное и чужое, как лицо
попадьи.
«Не
попадья ли?» — вскакивая, спросил себя Кожемякин, и тотчас в двери встала Горюшина.
— Анюта —
попадья, Анна Кирилловна — всё сказала ему, как вы его ругали дармоедом, он так рассердился — просто ужас, и хочет идти к вам ругаться, чтобы…
Вспомнилась апостольская голова дяди Марка, его доброжелательный басок, детские глаза и царапины-морщины на высоком лбу. А безбровое лицо
попадьи, от блеска очков, казалось стеклянным…
— Его с Авдотии
попадья послал лесопилку, скоро — как ты уехал.
Цитаты из русской классики со словом «попадья»
Оттого водилась она и с матушкой протопопицей, и с
попадьями, и с просвирнями.
Вернувшись к костру, дьякон вообразил, как в жаркий июльский день по пыльной дороге идет крестный ход; впереди мужики несут хоругви, а бабы и девки — иконы, за ними мальчишки-певчие и дьячок с подвязанной щекой и с соломой в волосах, потом, по порядку, он, дьякон, за ним поп в скуфейке и с крестом, а сзади пылит толпа мужиков, баб, мальчишек; тут же в толпе
попадья и дьяконица в платочках.
При этом сначала расплетавшая косу молодица, потом матушка
попадья, а за ними и сам отец Родион с причтом «Горько!..» покрикивали, заставляя Василия Борисыча с молодой женой целоваться.
— Поп и то жалился на них, — по секрету сообщила
попадья. — Наехали, говорит, на покос и учали меня ругать за исправника.
Поп и
попадья крестились, услыша, что Пугачеву известен их обман.
Ассоциации к слову «попадья»
Синонимы к слову «попадья»
Предложения со словом «попадья»
- Этого я не ожидала; молча и в замешательстве смотрела я на молодую попадью, устремившую на меня свои чёрные глаза, и не знала, что делать!..
- Лет сто пятьдесят назад у местной попадьи родилась двойня: крепкий малец и синеватая полудохлая девка.
- Попадья сидела, будто аршин проглотив.
- (все предложения)
Дополнительно