Неточные совпадения
Тогда несколько десятков решительных
людей, мужчин и женщин, вступили в единоборство с самодержавцем, два года охотились за ним, как за диким
зверем, наконец убили его и тотчас же были преданы одним из своих товарищей; он сам пробовал убить Александра Второго, но кажется, сам же и порвал провода мины, назначенной взорвать поезд царя. Сын убитого, Александр Третий, наградил покушавшегося на жизнь его отца званием почетного гражданина.
Глаза его косо приподняты к вискам, уши, острые, точно у
зверя, плотно прижаты к черепу, он в шляпе с шариками и шнурками; шляпа делала
человека похожим на жреца какой-то неведомой церкви.
— Для знакомой собаки. У меня, батенька, «влеченье, род недуга» к бездомным собакам. Такой умный, сердечный
зверь и — не оценен! Заметьте, Самгин, никто не умеет любить
человека так, как любят собаки.
В коляске, запряженной парой черных
зверей, ноги которых работали, точно рычаги фантастической машины, проехала Алина Телепнева, рядом с нею — Лютов, а напротив них, под спиною кучера, размахивал рукою толстый
человек, похожий на пожарного.
Когда Муромский встал, он оказался
человеком среднего роста, на нем была черная курточка, похожая на блузу; ноги его, в меховых туфлях, напоминали о лапах
зверя. Двигался он слишком порывисто для военного
человека. За обедом оказалось, что он не пьет вина и не ест мяса.
— Лютов — замечательный! Он — точно Аким Александрович Никитин, — знаешь, директор цирка? — который насквозь видит всех артистов,
зверей и
людей.
— Печально, когда
человек сосредоточивается на плотском своем существе и на разуме, отметая или угнетая дух свой, начало вселенское. Аристотель в «Политике» сказал, что
человек вне общества — или бог или
зверь. Богоподобных
людей — не встречала, а зверье среди них — мелкие грызуны или же барсуки, которые защищают вонью жизнь свою и нору.
И снова вспоминался Гончаров: «Бессилен рев
зверя пред этими воплями природы, ничтожен и голос
человека, и сам
человек так мал и слаб…»
— Нигде, я думаю,
человек не чувствует себя так одиноко, как здесь, — торопливо говорила женщина. — Ах, Клим, до чего это мучительное чувство — одиночество! Революция страшно обострила и усилила в
людях сознание одиночества… И многие от этого стали
зверями. Как это — которые грабят на войне?.. После сражений?
Но, почти помимо их сознания, их чувственность — не воображение, а простая, здоровая, инстинктивная чувственность молодых игривых самцов — зажигалась от Нечаянных встреч их рук с женскими руками и от товарищеских услужливых объятий, когда приходилось помогать барышням входить в лодку или выскакивать на берег, от нежного запаха девичьих одежд, разогретых солнцем, от женских кокетливо-испуганных криков на реке, от зрелища женских фигур, небрежно полулежащих с наивной нескромностью в зеленой траве, вокруг самовара, от всех этих невинных вольностей, которые так обычны и неизбежны на пикниках, загородных прогулках и речных катаниях, когда в человеке, в бесконечной глубине его души, тайно пробуждается от беспечного соприкосновения с землей, травами, водой и солнцем древний, прекрасный, свободный, но обезображенный и напуганный
людьми зверь.
Унылый пленник с этих пор // Один окрест аула бродит. // Заря на знойный небосклон // За днями новы дни возводит; // За ночью ночь вослед уходит; // Вотще свободы жаждет он. // Мелькнет ли серна меж кустами, // Проскачет ли во мгле сайгак, — // Он, вспыхнув, загремит цепями, // Он ждет, не крадется ль казак, // Ночной аулов разоритель, // Рабов отважный избавитель. // Зовет… но все кругом молчит; // Лишь волны плещутся бушуя, // И
человека зверь почуя // В пустыню темную бежит.
Артамонов старший слушал, покрякивая, много ел, старался меньше пить и уныло чувствовал себя среди этих
людей зверем другой породы. Он знал: все они — вчерашние мужики; видел во всех что-то разбойное, сказочное, внушающее почтение к ним и общее с его отцом. Конечно, отец был бы с ними и в деле и в кутежах, он, вероятно, так же распутничал бы и жёг деньги, точно стружку. Да, деньги — стружка для этих людей, которые неутомимо, со всею силой строгают всю землю, друг друга, деревню.
Хотелось мне увидеть мать, // Но что пришлось бы ей сказать? // Кто подтолкнуть не устрашится // Утес, готовый обвалиться // На плечи брата своего? // Кто скажет ей: «Уж нет его! // Загородись двойною рамой, // Напрасно горниц не студи, // Простись с надеждою упрямой // И на дорогу не гляди!» // Пусть лучше, глядя на дорогу, // Отдаст с надеждой душу богу… // Но
люди звери: кто-нибудь // Утес обрушит ей на грудь…
Неточные совпадения
Долго боролся, противился // Господу зверь-человек, // Голову снес полюбовнице // И есаула засек.
Мне хочется, чтобы он был совершенным
зверем!» Пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева, водилась рыба такой величины, что два
человека с трудом вытаскивали штуку, в чем, однако ж, родственник не преминул усомниться.
Эта власть замкнутостью и полнотой равнялась власти Орфея [Орфей — в древнегреческой мифологии — певец, пение которого очаровывало не только
людей, но и диких
зверей, деревья, скалы, реки.].
И так он свой несчастный век // Влачил, ни
зверь, ни
человек, // Ни то ни сё, ни житель света, // Ни призрак мертвый…
Тут с громом распахнули двери // Какие-то не
люди и не
звери, // Нас врознь — и мучили сидевшего со мной.