Неточные совпадения
— Какой ужасный город! В Москве все так просто… И — тепло. Охотный ряд, Художественный театр, Воробьевы горы… На Москву можно посмотреть издали, я не знаю, можно ли видеть Петербург
с высоты, позволяет ли он это? Такой плоский,
огромный, каменный… Знаешь — Стратонов сказал: «Мы, политики, хотим сделать деревянную Россию каменной».
Рога вожатого имели поперечные ребра необыкновенно толстые. Глядя на них, можно было действительно поверить не раз слышанной даже от кавказских охотников легенде, что старый тур в минуту опасности бросается
с огромной высоты, падает на рога и встает невредимым. Может быть, действительно таково их устройство, что оно распределяет и ослабляет силу удара? А эти парные поперечные ребра рога сломаться ему не дадут.
Кажется, не боюсь, но при приближении ее или мысли о ней не могу не испытывать волнения вроде того, что должен испытывать путешественник, подъезжающий к тому месту, где его поезд
с огромной высоты падает в море или подымается на огромную высоту вверх на баллоне.
Неточные совпадения
Место для бивака было выбрано нельзя сказать чтобы удачное. Это была плоская седловина, поросшая густым лесом. В сторону от нее тянулся длинный отрог, оканчивающийся небольшой конической сопкой. По обеим сторонам седловины были густые заросли кедровника и еще какого-то кустарника
с неопавшей сухой листвой. Мы нарочно зашли в самую чащу его, чтобы укрыться от ветра, и расположились у подножия
огромного кедра
высотой, вероятно, 20 м.
Вся царская фамилия молилась, около нее сенат, министры, а кругом на
огромном пространстве стояли густые массы гвардии, коленопреклоненные, без кивера, и тоже молились; пушки гремели
с высот Кремля.
Клубок пыли исчез. Я повернулся к городу. Он лежал в своей лощине, тихий, сонный и… ненавистный. Над ним носилась та же легкая пелена из пыли, дыма и тумана, местами сверкали клочки заросшего пруда, и старый инвалид дремал в обычной позе, когда я проходил через заставу. Вдобавок, около пруда, на узкой деревянной кладочке, передо мной вдруг выросла
огромная фигура Степана Яковлевича, ставшего уже директором. Он посмотрел на меня
с высоты своего роста и сказал сурово:
Топот усиливается, как прилив, потом становится реже, проходит
огромный инспектор, Степан Яковлевич Рущевич, на дворе все стихает, только я все еще бегу по двору или вхожу в опустевшие коридоры
с неприятным сознанием, что я уже опоздал и что Степан Яковлевич смотрит на меня тяжелым взглядом
с высоты своего
огромного роста.
В сентябре 1861 года город был поражен неожиданным событием. Утром на главной городской площади, у костела бернардинов, в пространстве, огражденном небольшим палисадником, публика, собравшаяся на базар,
с удивлением увидела
огромный черный крест
с траурно — белой каймой по углам,
с гирляндой живых цветов и надписью: «В память поляков, замученных в Варшаве». Крест был
высотою около пяти аршин и стоял у самой полицейской будки.