Неточные совпадения
Самгин
стоял в двери, глядя, как суетливо разливает Лютов вино по
стаканам, сует
стаканы в руки людей, расплескивая вино, и говорит Кутузову...
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил
в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его
стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда парень пил вино, — весь бок его обнажился.
Клим почувствовал, что у него темнеет
в глазах, подгибаются ноги. Затем он очутился
в углу маленькой комнаты, — перед ним
стоял Гогин, держа
в одной руке
стакан, а другой прикладывая к лицу его очень холодное и мокрое полотенце...
—
В детстве у меня задатки были, — продолжал он, вытряхивая пепел из трубки
в чайный
стакан, хотя на столе
стояла пепельница.
Безбедов
стоя наливал
в стакан вино и бормотал...
— Вот тебе и отец города! — с восторгом и поучительно вскричал Дронов, потирая руки. —
В этом участке таких цен, конечно, нет, — продолжал он. — Дом
стоит гроши, стар, мал, бездоходен. За землю можно получить тысяч двадцать пять, тридцать. Покупатель — есть, продажу можно совершить
в неделю. Дело делать надобно быстро, как из пистолета, — закончил Дронов и, выпив еще
стакан вина, спросил: — Ну, как?
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы,
в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном
стакана по столу, и матерно выругался,
стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей
в атаку, я помню, что могу получить пулю
в затылок или штык
в спину. Понимаете?
Неточные совпадения
Меж тем на палубе у грот-мачты, возле бочонка, изъеденного червем, с сбитым дном, открывшим столетнюю темную благодать, ждал уже весь экипаж. Атвуд
стоял; Пантен чинно сидел, сияя, как новорожденный. Грэй поднялся вверх, дал знак оркестру и, сняв фуражку, первый зачерпнул граненым
стаканом,
в песне золотых труб, святое вино.
Когда дверь затворилась за Приваловым и Nicolas,
в гостиной Агриппины Филипьевны несколько секунд
стояло гробовое молчание. Все думали об одном и том же — о приваловских миллионах, которые сейчас вот были здесь, сидели вот на этом самом кресле, пили кофе из этого
стакана, и теперь ничего не осталось… Дядюшка, вытянув шею, внимательно осмотрел кресло, на котором сидел Привалов, и даже пощупал сиденье, точно на нем могли остаться следы приваловских миллионов.
Обе свечки почти догорели,
стакан, который он только что бросил
в своего гостя,
стоял пред ним на столе, а на противоположном диване никого не было.
— Нет, нет, нет! — вскричал вдруг Иван, — это был не сон! Он был, он тут сидел, вон на том диване. Когда ты стучал
в окно, я бросил
в него
стакан… вот этот…
Постой, я и прежде спал, но этот сон не сон. И прежде было. У меня, Алеша, теперь бывают сны… но они не сны, а наяву: я хожу, говорю и вижу… а сплю. Но он тут сидел, он был, вот на этом диване… Он ужасно глуп, Алеша, ужасно глуп, — засмеялся вдруг Иван и принялся шагать по комнате.
За стойкой, как водится, почти во всю ширину отверстия,
стоял Николай Иваныч,
в пестрой ситцевой рубахе, и, с ленивой усмешкой на пухлых щеках, наливал своей полной и белой рукой два
стакана вина вошедшим приятелям, Моргачу и Обалдую; а за ним
в углу, возле окна, виднелась его востроглазая жена.