Неточные совпадения
Затем он
прятался за рояль, усаживаясь там
в кожаное кресло, закуривал сигару, и
в дыму ее глухо звучали его слова...
Прятался в недоступных местах, кошкой лазил по крышам, по деревьям; увертливый, он никогда не давал поймать себя и, доведя противную партию игроков до изнеможения, до отказа от игры, издевался над побежденными...
Белое лицо ее казалось осыпанным мукой, голубовато-серые, жидкие глаза
прятались в розовых подушечках опухших век, бесцветные брови почти невидимы на коже очень выпуклого лба, льняные волосы лежали на черепе, как приклеенные, она заплетала их
в смешную косичку, с желтой лентой
в конце.
Недели две-три с Дроновым очень дружилась Люба Сомова, они вместе гуляли,
прятались по углам, таинственно и оживленно разговаривая о чем-то, но вскоре Люба, вечером, прибежав к Лидии
в слезах, гневно закричала...
Клим
прятался в углу между дверью и шкафом, Варя Сомова, стоя сзади, положив подбородок на плечо его, шептала...
Тогда, испуганный этим, он
спрятался под защиту скуки, окутав ею себя, как облаком. Он ходил солидной походкой, заложив руки за спину, как Томилин, имея вид мальчика, который занят чем-то очень серьезным и далеким от шалостей и буйных игр. Время от времени жизнь помогала ему задумываться искренно:
в середине сентября,
в дождливую ночь, доктор Сомов застрелился на могиле жены своей.
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало
в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать
в сад, на двор,
спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал
в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что
в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел
в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль
в четыре руки с Таней.
—
В мире идей необходимо различать тех субъектов, которые ищут, и тех, которые
прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть
в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх пред жизнью, свое непонимание ее тайн,
спрятаться в удобной идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые
прячутся.
— Отец тоже боится, что меня эти люди чем-то заразят. Нет. Я думаю, что все их речи и споры — только игра
в прятки. Люди
прячутся от своих страстей, от скуки; может быть — от пороков…
— Как слепой
в яму упал, — вставил Варавка, а Клим, чувствуя, что он побледнел от досады, размышлял: почему это случается так, что все забегают вперед его? Слова Томилина, что люди
прячутся друг от друга
в идеях, особенно нравились ему, он считал их верными.
И, слушая ее, он еще раз опасливо подумал, что все знакомые ему люди как будто сговорились
в стремлении опередить его; все хотят быть умнее его, непонятнее ему, хитрят и
прячутся в словах.
Оранжевое пятно на ширме напоминало о вечернем солнце, которое упрямо не хочет
спрятаться в облаках. Время как будто остановилось
в недоумении, нерешительном и близком скуке.
Лютов ткнул
в грудь свою, против сердца, указательным пальцем и повертел им, точно штопором. Неуловимого цвета, но очень блестящие глаза его смотрели
в лицо Клима неприятно щупающим взглядом; один глаз
прятался в переносье, другой забегал под висок. Они оба усмешливо дрогнули, когда Клим сказал...
Оно — не
в том, что говорит Лидия, оно
прячется за словами и повелительно требует, чтоб Клим Самгин стал другим человеком, иначе думал, говорил, — требует какой-то необыкновенной откровенности.
Ветер брызгал
в лицо каплями дождя, тепленькими, точно слезы Нехаевой. Клим взял извозчика и,
спрятавшись под кожаным верхом экипажа, возмущенно подумал, что Лидия становится для него наваждением, болезнью, мешает жить.
— Но каждая женщина раз
в месяц считает себя обязанной солгать,
спрятаться…
В облаках, за рекою,
пряталась луна, изредка освещая луга мутноватым светом.
— Индивидуалистическое настроение некоторых тоже не бесполезно, может быть, под ним
прячется Сократово углубление
в самого себя и оборона против софистов. Нет, молодежь у нас интересно растет и много обещает. Весьма примечательно, что упрямая проповедь Льва Толстого не находит среди юношей учеников и апостолов, не находит, как видим.
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни
в странном городе, построенном на краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени садов,
прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
Редакция помещалась на углу тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался
в железные ворота богадельни. Двухэтажный дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна,
пряталась в переулок. Дом был старый, казарменного вида, без украшений по фасаду, желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон
в фиолетовые тона, и над полуслепыми окнами этого дома неприятно было видеть золотые слова: «Наш край».
В маленьком, прозрачном облаке
пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над крышами, — золотые караваи церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку.
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал
в поле приказчик отца Спивак; привез его
в усадьбу, и мальчик рассказал, что он был поводырем слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем слепой, обращался с ним жестоко, мальчик убежал от него,
спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
Вообще, скажет что-нибудь
в этом духе. Он оделся очень парадно, надел новые перчатки и побрил растительность на подбородке. По улице, среди мокрых домов, метался тревожно осенний ветер, как будто искал где
спрятаться, а над городом он чистил небо, сметая с него грязноватые облака, обнажая удивительно прозрачную синеву.
— От судьбы, говорю,
в подпечек не
спрячешься…
— Когда что-нибудь делается по нужде, так
в этом радости не сыщешь. Покуда сапожник сапоги тачает — что же
в нем интересного? А ежели он кого-нибудь убьет да
спрячется…
Среднего роста, он был не толст, но кости у него широкие и одет он во все толстое. Руки тяжелые, неловкие, они
прятались в карманы, под стол, как бы стыдясь широты и волосатости кистей. Оказалось, что он изъездил всю Россию от Астрахани до Архангельска и от Иркутска до Одессы, бывал на Кавказе,
в Финляндии.
— Возможно, — пробормотал Самгин, отягченный своими думами. Он был очень доволен, когда жена
спряталась в постель и, сказав со вздохом: «Но до чего красива Алина!» — замолчала.
Особенно был густ этот запах
в угрюмом кабинете, где два шкафа служили как бы окнами
в мир толстых книг, а настоящие окна смотрели на тесный двор, среди которого
спряталась в деревьях причудливая церковка.
«Да, возможно, что помогают. А если так, значит — провоцируют. Но — где же мое место
в этой фантастике?
Спрятаться куда-нибудь
в провинциальную трущобу, жить одиноко, попробовать писать…»
— Черт бы взял, — пробормотал Самгин, вскакивая с постели, толкнув жену
в плечо. — Проснись, обыск! Третий раз, — ворчал он, нащупывая ногами туфли, одна из них упрямо
пряталась под кровать, а другая сплющилась, не пуская
в себя пальцы ноги.
Захлестывая панели, толпа сметала с них людей, но сама как будто не росла, а, становясь только плотнее, тяжелее, двигалась более медленно. Она не успевала поглотить и увлечь всех людей, многие прижимались к стенам, забегали
в ворота,
прятались в подъезды и магазины.
«Царь карликовых людей, — повторил Самгин с едкой досадой. —
Прячутся в бога… Смещение интеллигенции…»
Да, курносенькие
прячутся, дрожат от холода, а может быть, от страха
в каменных колодцах дворов; а на окраинах города, вероятно, уже читают воззвание Гапона...
В общем люди были так же бесхарактерны, как этот мохнатый, пестрый день. Многие, точно
прячась, стояли
в тени под деревьями, но из облаков выглядывало солнце, обнаруживая их. На площадь, к собору, уходили немногие и нерешительно.
— Он — здесь, — сказала Варвара, но Самгин уже
спрятался за чью-то широкую спину; ему не хотелось говорить с этими людями, да и ни с кем не хотелось,
в нем все пышнее расцветали свои, необыкновенно торжественные, звучные слова.
— Какая штучка началась, а? Вот те и хи-хи! Я ведь шел с ним, да меня у Долгоруковского переулка остановил один эсер, и вдруг — трах! трах! Сукины дети! Даже не подошли взглянуть — кого перебили, много ли? Выстрелили и
спрятались в манеж. Так ты, Самгин, уговори! Я не могу! Это, брат, для меня — неожиданно… непонятно! Я думал, у нее — для души — Макаров… Идет! — шепнул он и отодвинулся подальше
в угол.
«Вот это — настоящий человеческий вопль!» Он иногда так говорил, как будто
в нем черт
прятался…
Но когда перед ним развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие разбегаются во все стороны,
прячутся во двор трактира извозчиков, только какой-то высокий старик с палкой
в руке, держась за плечо мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь на Арбат.
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился,
прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь спиной о тумбу, сидит, держась за живот руками, прижимая к нему шапку, двигая черной валяной ногой, коротенький человек,
в мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось кругами, он четко и грустно говорил...
— От них надобно
прятаться? — спросил Клим, глядя
в глупое и вдруг покрасневшее лицо Брагина, — вздернув плечи, Брагин обиженно и погромче сказал...
— Ты не сердись, — сама виновата!
Прячешься в какую-то таинственность.
Впереди него, из-под горы, вздымались молодо зеленые вершины лип, среди них неудачно
пряталась золотая, но полысевшая голова колокольни женского монастыря; далее все обрывалось
в голубую яму, — по зеленому ее дну, от города, вдаль, к темным лесам, уходила синеватая река. Все было очень мягко, тихо, окутано вечерней грустью.
Возвратясь
в дом, Самгин закусил, выпил две рюмки водки, прилег на диван и тотчас заснул. Разбудил его оглушительный треск грома, —
в парке непрерывно сверкали молнии,
в комнате, на столе все дрожало и
пряталось во тьму, густой дождь хлестал
в стекла, синевато светилась посуда на столе, выл ветер и откуда-то доносился ворчливый голос Захария...
Сереньким днем он шел из окружного суда; ветер бестолково и сердито кружил по улице, точно он искал места — где
спрятаться, дул
в лицо,
в ухо,
в затылок, обрывал последние листья с деревьев, гонял их по улице вместе с холодной пылью, прятал под ворота. Эта бессмысленная игра вызывала неприятные сравнения, и Самгин, наклонив голову, шел быстро.
Вот на днях Четвериков говорил, что
в рабочих союзах
прячутся террористы, анархисты и всякие чудовища и что хозяева должны принять все меры к роспуску союзов.
Самгин решил выйти
в сад,
спрятаться там, подышать воздухом вечера; спустился с лестницы, но дверь
в сад оказалась запертой, он постоял пред нею и снова поднялся
в комнату, — там пред зеркалом стояла Марина, держа
в одной руке свечу, другою спуская с плеча рубашку.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти
в форме жуков, рыб и птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него идут свинья, одетая женщиной обезьяна
в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим
в пустыне,
спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе;
в воздухе летит или взвешен колокол; идет царь с головой кабана и рогами козла.
Поутру Самгин был
в Женеве, а около полудня отправился на свидание с матерью. Она жила на берегу озера,
в маленьком домике, слишком щедро украшенном лепкой, похожем на кондитерский торт. Домик уютно
прятался в полукруге плодовых деревьев, солнце благосклонно освещало румяные плоды яблонь, под одной из них, на мраморной скамье, сидела с книгой
в руке Вера Петровна
в платье небесного цвета, поза ее напомнила сыну снимок с памятника Мопассану
в парке Монсо.
В кухне — кисленький запах газа, на плите,
в большом чайнике, шумно кипит вода, на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль,
в углу, среди засушенных цветов,
прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая
в стаканы вино, вполголоса говорит...
Подняв рюмку к носу, он понюхал ее, и лицо его сморщилось
в смешной, почти бесформенный мягкий комок,
в косые складки жирноватой кожи, кругленькие глаза
спрятались, погасли. Самгин второй раз видел эту гримасу на рыхлом, бабьем лице Бердникова, она заставила его подумать...