Но мать, не слушая отца, — как она часто делала, — кратко и сухо сказала Климу, что Дронов все это выдумал: тетки-ведьмы не было у него; отец помер, его засыпало землей, когда он рыл колодезь, мать работала на фабрике спичек и умерла, когда Дронову было четыре года, после ее
смерти бабушка нанялась нянькой к брату Мите; вот и все.
Клим сидел с другого бока ее, слышал этот шепот и видел, что
смерть бабушки никого не огорчила, а для него даже оказалась полезной: мать отдала ему уютную бабушкину комнату с окном в сад и молочно-белой кафельной печкой в углу.
На Печерске, в монастырях, была православная церковная атмосфера, но от Печерска после
смерти бабушки наша семья отошла, и мы там редко бывали.
Вызванное головлевской поездкой (после
смерти бабушки Арины Петровны) сознание, что она «барышня», что у нее есть свое гнездо и свои могилы, что не все в ее жизни исчерпывается вонью и гвалтом гостиниц и постоялых дворов, что есть, наконец, убежище, в котором ее не настигнут подлые дыханья, зараженные запахом вина и конюшни, куда не ворвется тот «усатый», с охрипшим от перепоя голосом и воспаленными глазами (ах, что он ей говорил! какие жесты в ее присутствии делал!), — это сознание улетучилось почти сейчас вслед за тем, как только пропало из вида Головлево.
Неточные совпадения
Ей, в дремоте отчаяния, снился взгляд
бабушки, когда она узнала все, брошенный на нее, ее голос — даже не было голоса, а вместо его какие-то глухие звуки ужаса и
смерти…
У
бабушки был свой капитал, выделенный ей из семьи, своя родовая деревенька; она осталась девушкой, и после
смерти отца и матери Райского, ее племянника и племянницы, поселилась в этом маленьком именьице.
Бабушка моей матери, княгиня Кудашева, рожденная княжна Баратова, стала после
смерти мужа настоящей монахиней.
Вот как происходило это посещение: в назначенный день, часов в десять утра, все в доме было готово для приема гостей: комнаты выметены, вымыты и особенно прибраны; деревенские лакеи, ходившие кое в чем, приодеты и приглажены, а также и вся девичья; тетушка разряжена в лучшее свое платье; даже
бабушку одели в шелковый шушун и юбку и повязали шелковым платком вместо белой и грязной какой-то тряпицы, которою она повязывалась сверх волосника и которую едва ли переменяла со
смерти дедушки.
К обеду все воротились и привезли с собой попа с попадьей, накрыли большой стол в зале, уставили его множеством кушаний; потом подали разных блинов и так же аппетитно все кушали (разумеется, кроме отца и матери), крестясь и поминая
бабушку, как это делали после
смерти дедушки.