Неточные совпадения
— Нет, —
как он любит общество взрослых! — удивлялся отец.
После этих слов Клим спокойно шел в свою комнату, зная, что он сделал
то, чего хотел, — заставил взрослых еще раз обратить внимание на него.
Клим нередко ощущал, что он тупеет от странных выходок Дронова, от его явной грубой лжи. Иногда ему казалось, что Дронов лжет только для
того, чтоб издеваться над ним. Сверстников своих Дронов не любил едва ли не больше, чем взрослых, особенно
после того,
как дети отказались играть с ним. В играх он обнаруживал много хитроумных выдумок, но был труслив и груб с девочками, с Лидией — больше других. Презрительно называл ее цыганкой, щипал, старался свалить с ног так, чтоб ей было стыдно.
Дед Аким устроил так, что Клима все-таки приняли в гимназию. Но мальчик считал себя обиженным учителями на экзамене, на переэкзаменовке и был уже предубежден против школы. В первые же дни,
после того,
как он надел форму гимназиста, Варавка, перелистав учебники, небрежно отшвырнул их прочь...
Но он не решался;
после того,
как уехал Туробоев, Лида снова ласково подошла к нему.
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось
после того,
как во время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
И вот вечером, тотчас
после того,
как почтальон принес письма, окно в кабинете Варавки-отца с треском распахнулось, и раздался сердитый крик...
— Его побили, да? — спросила девочка, не шевелясь, не принимая протянутой руки Дронова. Слова ее звучали разбито, так говорят девочки
после того,
как наплачутся.
Грубый тон Дронова не возмущал Клима
после того,
как Макаров однажды сказал...
— Квартирохозяин мой, почтальон, учится играть на скрипке, потому что любит свою мамашу и не хочет огорчать ее женитьбой. «Жена все-таки чужой человек, — говорит он. — Разумеется — я женюсь, но уже
после того,
как мамаша скончается». Каждую субботу он посещает публичный дом и затем баню. Играет уже пятый год, но только одни упражнения и уверен, что, не переиграв всех упражнений, пьесы играть «вредно для слуха и руки».
Вера Петровна долго рассуждала о невежестве и тупой злобе купечества, о близорукости суждений интеллигенции, слушать ее было скучно, и казалось, что она старается оглушить себя.
После того,
как ушел Варавка, стало снова тихо и в доме и на улице, только сухой голос матери звучал, однообразно повышаясь, понижаясь. Клим был рад, когда она утомленно сказала...
Видел он и
то, что его уединенные беседы с Лидией не нравятся матери. Варавка тоже хмурился, жевал бороду красными губами и говорил, что птицы вьют гнезда
после того,
как выучатся летать. От него веяло пыльной скукой, усталостью, ожесточением. Он являлся домой измятый, точно
после драки. Втиснув тяжелое тело свое в кожаное кресло, он пил зельтерскую воду с коньяком, размачивал бороду и жаловался на городскую управу, на земство, на губернатора. Он говорил...
То, что произошло
после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени,
как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал,
как он поднял девушку на руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Это была первая фраза, которую Клим услыхал из уст Радеева. Она
тем более удивила его, что была сказана как-то так странно, что совсем не сливалась с плотной, солидной фигуркой мельника и его тугим, крепким лицом воскового или, вернее, медового цвета. Голосок у него был бескрасочный, слабый, говорил он на о, с некоторой натугой,
как говорят
после длительной болезни.
Блестела золотая парча,
как ржаное поле в июльский вечер на закате солнца; полосы глазета напоминали о голубоватом снеге лунных ночей зимы, разноцветные материи — осеннюю расцветку лесов; поэтические сравнения эти явились у Клима
после того,
как он побывал в отделе живописи, где «объясняющий господин», лобастый, длинноволосый и тощий, с развинченным телом, восторженно рассказывая публике о пейзаже Нестерова, Левитана, назвал Русь парчовой, ситцевой и наконец — «чудесно вышитой по бархату земному шелками разноцветными рукою величайшего из художников — божьей рукой».
По утрам, через час
после того,
как уходила жена, из флигеля шел к воротам Спивак, шел нерешительно, точно ребенок, только что постигший искусство ходить по земле. Респиратор, выдвигая его подбородок, придавал его курчавой голове форму головы пуделя, а темненький, мохнатый костюм еще более подчеркивал сходство музыканта с ученой собакой из цирка. Встречаясь с Климом, он опускал респиратор к шее и говорил всегда что-нибудь о музыке.
Однажды,
после того,
как Маракуев устало замолчал и сел, отирая пот с лица, Дьякон, медленно расправив длинное тело свое, произнес точно с амвона...
И это —
после того,
как он устроил побоище, которое, может быть, кончится для него тюрьмой.
— А Любаша еще не пришла, — рассказывала она. — Там ведь
после того,
как вы себя почувствовали плохо, ад кромешный был. Этот баритон — о,
какой удивительный голос! — он оказался веселым человеком, и втроем с Гогиным, с Алиной они бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим, выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула с блюдца и, упав на пол, раскололась на мелкие куски.
Но Ермаков,
после того, церковь строить запретил, а, достроив дом, отдал его, на смех людям, под неприличное заведение, под мэзон пюблик [Публичный дом (франц.).],
как говорят французы из деликатности.
— Ну,
как же! У нас все известно тотчас
после того,
как случится, — ответил Митрофанов и, вздохнув, сел, уперся грудью на угол стола.
После этого она стала относиться к нему еще нежней и однажды сама, без его вызова, рассказала кратко и бескрасочно, что первый раз была арестована семнадцати лет по делу «народоправцев», вскоре
после того,
как он видел ее с Лютовым.
Ее волнение было похоже на испуг и так глубоко, что даже
после того, когда Самгин, рассказав ей,
как все это произошло, извинился за свою нескромность, она долго не могла успокоиться.
— Нет, — Радеев-то, сукин сын, а? Послушал бы ты, что он говорил губернатору, Иуда! Трусова, ростовщица, и
та — честнее!
Какой же вы, говорит, правитель, ваше превосходительство! Гимназисток на улице бьют, а вы — что? А он ей — скот! — надеюсь, говорит, что
после этого благомыслящие люди поймут, что им надо идти с правительством, а не с жидами, против его, а?
— А я думал, — когда вы, там, засмеялись
после того,
как я про купцов сказал, — вот этот, наверное, революционер!
Но он принужден был доказать это
после того,
как почувствовал неловкость перед хлопотливой Анфимьевной и защитниками баррикады, которых она приютила в кухне, так же,
как это сделали и еще некоторые обыватели улицы.
Самгин закрыл лицо руками. Кафли печи, нагреваясь все более, жгли спину, это уже было неприятно, но отойти от печи не было сил.
После ухода Анфимьевны тишина в комнатах стала тяжелей, гуще,
как бы только для
того, чтобы ясно был слышен голос Якова, — он струился из кухни вместе с каким-то едким, горьковатым запахом...
Анфимьевна простудилась и заболела. Последний раз Самгин видел ее на ногах поздно вечером, на другой день
после того,
как удавился повар.
Он чувствовал, что пустота дней
как бы просасывается в него, физически раздувает, делает мысли неуклюжими. С утра,
после чая, он запирался в кабинете, пытаясь уложить в простые слова все пережитое им за эти два месяца. И с досадой убеждался, что слова не показывают ему
того, что он хотел бы видеть, не показывают, почему старообразный солдат, честно исполняя свой долг, так же антипатичен,
как дворник Николай, а вот товарищ Яков, Калитин не возбуждают антипатии?
Сознание ошибки возникло сейчас же
после того,
как Безбедов сказал о задатках и фокусах. Вообще в словах Безбедова незаметно появилось что-то неприятное. Особенно смущало Самгина
то, что он подумал о себе...
После того, что сказала о Безбедове Марина, Самгин почувствовал, что его антипатия к Безбедову стала острее, но не отталкивала его от голубятника, а
как будто привлекала к нему. Это было и неприятно, и непонятно.
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая
тема, приписал к слову «искусство» — «русское» и, наконец, еще более ограничил
тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму».
После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и
как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой линии.
Пред весною исчез Миша,
как раз в
те дни, когда для него накопилось много работы, и
после того,
как Самгин почти примирился с его существованием. Разозлясь, Самгин решил, что у него есть достаточно веский повод отказаться от услуг юноши. Но утром на четвертый день позвонил доктор городской больницы и сообщил, что больной Михаил Локтев просит Самгина посетить его. Самгин не успел спросить, чем болен Миша, — доктор повесил трубку; но приехав в больницу, Клим сначала пошел к доктору.
После тяжелой, жаркой сырости улиц было очень приятно ходить в прохладе пустынных зал. Живопись не очень интересовала Самгина. Он смотрел на посещение музеев и выставок
как на обязанность культурного человека, — обязанность, которая дает
темы для бесед. Картины он обычно читал,
как книги, и сам видел, что это обесцвечивает их.
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных магазинах. В книжном магазине нашлась монография на французском языке. Дома,
после того,
как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег на диван и, поставив на грудь себе тяжелую книгу, стал рассматривать репродукции.
Самгин отметил: человек этот стал серьезнее и симпатичней говорить
после того,
как исчез Попов.
— Значит, Зотова интересует вас? Понимаю. Это — кусок. Но, откровенно скажу, не желая как-нибудь задеть вас, я могу о ней говорить только
после того,
как буду знать: она для вас только выгодная клиентка или еще что-нибудь?
— Так вот Аркашка,
после свадебного пира, открывал сердце свое пред полупьяным купечеством, развивая пред Разуваевыми
тему будущей лекции своей: «Религия
как регулятор поведения».
Но он почти каждый день посещал Прозорова, когда старик чувствовал себя бодрее, работал с ним, а
после этого оставался пить чай или обедать. За столом Прозоров немножко нудно, а все же интересно рассказывал о жизни интеллигентов 70–80-х годов, он знавал почти всех крупных людей
того времени и говорил о них, грустно покачивая головою,
как о людях, которые мужественно принесли себя в жертву Ваалу истории.
— Почему? Социализм — не страшен
после того,
как дал деньги на войну. Он особенно не страшен у нас, где Плеханов пошел в историю под ручку с Милюковым.
— Самодержавие имеет за собою трехсотлетнюю традицию. Не забывайте, что не истекло еще трех лет
после того,
как вся Россия единодушно праздновала этот юбилей, и что в Европе нет государства, которое могло бы похвастать стойкостью этой формы правления.
Там есть социалисты-фабианцы, но о них можно и не упоминать, они взяли имя себе от римского полководца Фабия Кунктатора,
то есть медлителя, о нем известно, что он был человеком тупым, вялым, консервативным и, предоставляя драться с врагами Рима другим полководцам, бил врага
после того,
как он истощит свои силы.
Космические вопросы эти мы будем решать
после того,
как разрешим социальные.