Неточные совпадения
— Да, Самсон! Народ нуждается в героях. Но… я еще подумаю.
Может быть — Леонид.
Когда герои
были уничтожены, они — как это всегда бывает — оказались виновными в том, что, возбудив надежды, не
могли осуществить их. Люди, которые издали благосклонно следили за неравной борьбой,
были угнетены поражением более тяжко, чем друзья борцов, оставшиеся в живых. Многие немедля и благоразумно закрыли двери домов своих пред осколками группы героев, которые еще вчера вызывали восхищение, но сегодня
могли только скомпрометировать.
Он всегда говорил, что на мужике далеко не уедешь, что
есть только одна лошадь, способная сдвинуть воз, — интеллигенция. Клим знал, что интеллигенция — это отец, дед, мама, все знакомые и, конечно, сам Варавка, который
может сдвинуть какой угодно тяжелый воз. Но
было странно, что доктор, тоже очень сильный человек, не соглашался с Варавкой; сердито выкатывая черные глаза, он кричал...
По ее рассказам, нищий этот
был великий грешник и злодей, в голодный год он продавал людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все деньги свои на подкупы судей и хотя
мог бы жить в скромной бедности, но вот нищенствует.
Он, должно
быть, неумный, даже хорошую жену не
мог выбрать, жена у него маленькая, некрасивая и злая.
Он смущался и досадовал, видя, что девочка возвращает его к детскому, глупенькому, но он не
мог, не умел убедить ее в своей значительности; это
было уже потому трудно, что Лида
могла говорить непрерывно целый час, но не слушала его и не отвечала на вопросы.
В ненастные дни дети собирались в квартире Варавок, в большой, неряшливой комнате, которая
могла быть залою.
— Вена —
есть, оттуда — стулья, а Кишинев,
может, только в географии.
Клим открыл в доме даже целую комнату, почти до потолка набитую поломанной мебелью и множеством вещей,
былое назначение которых уже являлось непонятным, даже таинственным. Как будто все эти пыльные вещи вдруг, толпою вбежали в комнату, испуганные,
может быть, пожаром; в ужасе они нагромоздились одна на другую, ломаясь, разбиваясь, переломали друг друга и умерли.
Было грустно смотреть на этот хаос,
было жалко изломанных вещей.
— А я — не знаю.
Может быть, я еще никого не люблю.
— Да?
Может быть, там леса
есть?
— Полезная выдумка ставится в форме вопросительной, в форме догадки:
может быть, это — так? Заранее честно допускается, что,
может быть, это и не так. Выдумки вредные всегда носят форму утверждения: это именно так, а не иначе. Отсюда заблуждения и ошибки и… вообще. Да.
— Ну, кто ж
мог быть? Отца — нет. Лидия с Митей и Сомовыми на катке, Тимофей Степанович у себя — слышишь?
Это
было единственное объяснение, которое он
мог найти, но тут память подсказала ему сцену с Томилиным, он безмысленно задумался, рассматривая эту сцену, и уснул.
Мальчики засмеялись. Они уважали Инокова, он
был на два класса старше их, но дружился с ними и носил индейское имя Огненный Глаз. А
может быть, он пугал их своей угрюмостью, острым и пристальным взглядом.
—
Может быть, подслушали нас, — миролюбиво сказал он, и так же миролюбиво ответил Дронов...
Эта сцена, испугав, внушила ему более осторожное отношение к Варавке, но все-таки он не
мог отказывать себе изредка посмотреть в глаза Бориса взглядом человека, знающего его постыдную тайну. Он хорошо видел, что его усмешливые взгляды волнуют мальчика, и это
было приятно видеть, хотя Борис все так же дерзко насмешничал, следил за ним все более подозрительно и кружился около него ястребом. И опасная эта игра быстро довела Клима до того, что он забыл осторожность.
Лидия, все еще сердясь на Клима, не глядя на него, послала брата за чем-то наверх, — Клим через минуту пошел за ним, подчиняясь внезапному толчку желания сказать Борису что-то хорошее, дружеское,
может быть, извиниться пред ним за свою выходку.
— Да —
был ли мальчик-то,
может, мальчика-то и не
было?
«
Был!» — хотел крикнуть Клим и не
мог.
—
Может быть, — полусоглашался Клим.
— Вот уж почти два года ни о чем не
могу думать, только о девицах. К проституткам идти не
могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить.
Есть, брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
— А
может быть, прав Толстой: отвернись от всего и гляди в угол. Но — если отвернешься от лучшего в себе, а?
«
Может, мальчика-то и не
было?»
Летом, на другой год после смерти Бориса, когда Лидии минуло двенадцать лет, Игорь Туробоев отказался учиться в военной школе и должен
был ехать в какую-то другую, в Петербург. И вот, за несколько дней до его отъезда, во время завтрака, Лидия решительно заявила отцу, что она любит Игоря, не
может без него жить и не хочет, чтоб он учился в другом городе.
Клим слушал его болтовню с досадой, но ожидая, что Дронов,
может быть, скажет что-то, что разрешит недоумение, очень смущавшее Клима.
— Но нигде в мире вопрос этот не ставится с такою остротой, как у нас, в России, потому что у нас
есть категория людей, которых не
мог создать даже высококультурный Запад, — я говорю именно о русской интеллигенции, о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга, пытки, виселица, — не спеша говорил этот человек, и в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.
«
Был ли мальчик-то?
Может, мальчика-то и не
было?»
— Путь к истинной вере лежит через пустыню неверия, — слышал он. — Вера, как удобная привычка, несравнимо вреднее сомнения. Допустимо, что вера, в наиболее ярких ее выражениях, чувство ненормальное,
может быть, даже психическая болезнь: мы видим верующих истериками, фанатиками, как Савонарола или протопоп Аввакум, в лучшем случае — это слабоумные, как, например, Франциск Ассизский.
«
Может быть, я вовсе и не влюблен, а незаметно для себя поддался атмосфере влюбленности и выдумал все, что чувствую?»
Может быть, физиология — врет, а
может быть, у нас
есть и отмирающие чувства.
И,
может быть, онанизм, мужеложство — по
сути их
есть стремление к свободе от женщины?
— Странно, что существуют люди, которые
могут думать не только о себе. Мне кажется, что в этом
есть что-то безумное. Или — искусственное.
— Отец тоже боится, что меня эти люди чем-то заразят. Нет. Я думаю, что все их речи и споры — только игра в прятки. Люди прячутся от своих страстей, от скуки;
может быть — от пороков…
А вспомнив ее слова о трех заботливых матерях, подумал, что,
может быть, на попечении Маргариты, кроме его,
было еще двое таких же, как он.
Теперь, когда ее поучения всплывали пред ним, он удивлялся их обилию, однообразию и готов
был думать, что Рита говорила с ним,
может быть, по требованию ее совести, для того, чтоб намеками предупредить его о своем обмане.
— Мне иногда кажется, что толстовцы, пожалуй, правы: самое умное, что можно сделать, это, как сказал Варавка, — возвратиться в дураки.
Может быть, настоящая-то мудрость по-собачьи проста и напрасно мы заносимся куда-то?
— Н-ну-с, все благополучно, как только
может быть. Револьвер
был плохонький; пуля ударилась о ребро, кажется, помяла его, прошла сквозь левое легкое и остановилась под кожей на спине. Я ее вырезал и подарил храбрецу.
Клим постоял, затем снова сел, думая: да, вероятно, Лидия, а
может быть, и Макаров знают другую любовь, эта любовь вызывает у матери, у Варавки, видимо, очень ревнивые и завистливые чувства. Ни тот, ни другая даже не посетили больного. Варавка вызвал карету «Красного Креста», и, когда санитары, похожие на поваров, несли Макарова по двору, Варавка стоял у окна, держа себя за бороду. Он не позволил Лидии проводить больного, а мать, кажется, нарочно ушла из дома.
— Знаю. Я так и думала, что скажешь отцу. Я,
может быть, для того и просила тебя не говорить, чтоб испытать: скажешь ли? Но я вчера сама сказала ему. Ты — опоздал.
— Слышала я, что товарищ твой стрелял в себя из пистолета. Из-за девиц, из-за баб многие стреляются. Бабы подлые, капризные. И
есть у них эдакое упрямство… не
могу сказать какое. И хорош мужчина, и нравится, а — не тот. Не потому не тот, что беден или некрасив, а — хорош, да — не тот!
— Мне даже не верится, что
были святые женщины, наверно, это старые девы — святые-то, а
может, нетронутые девицы.
«Напрасно я уступил настояниям матери и Варавки, напрасно поехал в этот задыхающийся город, — подумал Клим с раздражением на себя. —
Может быть, в советах матери скрыто желание не допускать меня жить в одном городе с Лидией? Если так — это глупо; они отдали Лидию в руки Макарова».
Снова начали
петь, и снова Самгину не верилось, что бородатый человек с грубым лицом и красными кулаками
может петь так умело и красиво. Марина
пела с яростью, но детонируя, она широко открывала рот, хмурила золотые брови, бугры ее грудей неприлично напрягались.
—
Есть лишний билет в оперу — идешь? Я взял для себя, но не
могу идти, идут Марина и Кутузов.
— Когда я
пою — я
могу не фальшивить, а когда говорю с барышнями, то боюсь, что это у меня выходит слишком просто, и со страха беру неверные ноты. Вы так хотели сказать?
— Метерлинку тоже не чужда этика сострадания, и,
может быть, он почерпнул ее у Шопенгауэра… но — зачем нужно сострадание осужденным на смерть?
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не
мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей
быть жестокими в любви, он спросил себя...
Оборвав фразу, она помолчала несколько секунд, и снова зашелестел ее голос. Клим задумчиво слушал, чувствуя, что сегодня он смотрит на девушку не своими глазами; нет, она ничем не похожа на Лидию, но
есть в ней отдаленное сходство с ним. Он не
мог понять, приятно ли это ему или неприятно.