Неточные совпадения
«
Убивать надобно
не министров, а предрассудки так называемых культурных, критически мыслящих
людей», — говорил Кумов, прижимая руки ко груди, конфузливо улыбаясь. Рядом с этим вспомнилась фраза Татьяны Гогиной...
Он видел, что толпа, стискиваясь, выдавливает под ноги себе мужчин, женщин; они приседали, падали, ползли, какой-то подросток быстро, с воем катился к фронту, упираясь в землю одной ногой и руками; видел, как
люди умирали,
не веря,
не понимая, что их
убивают.
— Пожалуй, я его… понимаю! Когда меня выгнали из гимназии, мне очень хотелось
убить Ржигу, — помните? — инспектор. Да. И после нередко хотелось… того или другого. Я —
не злой, но бывают припадки ненависти к
людям. Мучительно это…
«
Не убили, — подумал Самгин, облегченно вздохнув. — Должно быть, потому, что тесно. И много чужих
людей».
Но он пережил минуту острейшего напряженного ожидания убийства, а теперь в нем вдруг вспыхнуло чувство, похожее на благодарность, на уважение к
людям, которые могли
убить, но
не убили; это чувство смущало своею новизной, и, боясь какой-то ошибки, Самгин хотел понизить его.
Он понимал, что на его глазах идея революции воплощается в реальные формы, что, может быть, завтра же, под окнами его комнаты,
люди начнут
убивать друг друга, но он все-таки
не хотел верить в это,
не мог допустить этого.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше миллиона
людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят,
не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин,
человек, которому ничего
не нужно, который никому
не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут
убить. В любую минуту. Безнаказанно…
«Сомова должна была выстрелить в рябого, — соображал он. — Страшно этот, мохнатый, позвал бога,
не докричавшись до
людей. А рябой мог
убить меня».
Безбедов
не отвечал на его вопросы, заставив Клима пережить в несколько минут смену разнообразных чувствований: сначала приятно было видеть Безбедова испуганным и жалким, потом показалось, что этот
человек сокрушен
не тем, что стрелял, а тем, что
не убил, и тут Самгин подумал, что в этом состоянии Безбедов способен и еще на какую-нибудь безумную выходку. Чувствуя себя в опасности, он строго, деловито начал успокаивать его.
— Я —
не лгу! Я жить хочу. Это — ложь? Дурак! Разве
люди лгут, если хотят жить? Ну? Я — богатый теперь, когда ее
убили. Наследник. У нее никого нет. Клим Иванович… — удушливо и рыдая закричал он. Голос Тагильского заглушил его...
— Напрасно усмехаетесь. Никакая она
не деятельница, а просто — революционерка, как все честные
люди бедного сословия. Класса, — прибавила она. — И —
не сумасшедшая, а… очень просто, если бы у вас
убили любимого
человека, так ведь вас это тоже ударило бы.
«Нет, конечно, Тагильский —
не герой, — решил Клим Иванович Самгин. — Его поступок — жест отчаяния. Покушался сам
убить себя —
не удалось, устроил так, чтоб его
убили… Интеллигент в первом поколении — называл он себя. Интеллигент ли? Но — сколько
людей убито было на моих глазах!» — вспомнил он и некоторое время сидел, бездумно взвешивая: с гордостью или только с удивлением вспомнил он об этом?
— Лес рубят. Так беззаботно рубят, что уж будто никаких
людей сто лет в краю этом
не будет жить. Обижают землю, ваше благородье!
Людей —
убивают, землю обижают. Как это понять надо?
Самгин встряхнул головой,
не веря своему слуху, остановился. Пред ним по булыжнику улицы шагали мелкие
люди в солдатской, гнилого цвета, одежде
не по росту, а некоторые были еще в своем «цивильном» платье. Шагали они как будто нехотя и
не веря, что для того, чтоб идти
убивать, необходимо особенно четко топать по булыжнику или по гнилым торцам.
Неточные совпадения
― Это
не мужчина,
не человек, это кукла! Никто
не знает, но я знаю. О, если б я была на его месте, я бы давно
убила, я бы разорвала на куски эту жену, такую, как я, а
не говорила бы: ты, ma chère, Анна. Это
не человек, это министерская машина. Он
не понимает, что я твоя жена, что он чужой, что он лишний…
Не будем,
не будем говорить!..
В среде
людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это время ни о чем другом
не говорили и
не писали, как о Славянском вопросе и Сербской войне. Всё то, что делает обыкновенно праздная толпа,
убивая время, делалось теперь в пользу Славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры — всё свидетельствовало о сочувствии к Славянам.
Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот
человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад,
не подвергая себя никакой опасности, хотел меня
убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса.
Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда
не бывают метки и злы: он никого
не убьет одним словом; он
не знает
людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою.
После всего того, что бы достаточно было если
не убить, то охладить и усмирить навсегда
человека, в нем
не потухла непостижимая страсть.