Неточные совпадения
Толпа, покрикивая, медленно разорвалась
на три части: две отходили по косой вправо и влево от колокольни, третья двигалась по прямой
линии от нее, все три бережно, как нити жемчуга, несли веревки и казались нанизанными
на них. Веревки тянулись от ушей большого колокола, а он как будто не отпускал их, натягивая все туже.
На мой взгляд, ныне она уже такова, что лично мне дает право отказаться от продолжения
линии предков, —
линии, требующей от человека некоторых качеств, которыми я не обладаю.
Но, чувствуя себя в состоянии самообороны и несколько торопясь с выводами из всего, что он слышал, Клим в неприятной ему «кутузовщине» уже находил ценное качество: «кутузовщина» очень упрощала жизнь, разделяя людей
на однообразные группы, строго ограниченные
линиями вполне понятных интересов.
В день, когда царь переезжал из Петровского дворца в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали к стенам домов двумя
линиями солдат и двумя рядами охраны, созданной из отборно верноподданных обывателей. Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы из железа, а охранники, в большинстве, — благообразные, бородатые люди с очень широкими спинами. Стоя плечо в плечо друг с другом, они ворочали тугими шеями, посматривая
на людей сзади себя подозрительно и строго.
Все замолчали, подтянулись, прислушиваясь, глядя
на Оку,
на темную полосу моста, где две
линии игрушечно маленьких людей размахивали тонкими руками и, срывая головы с своих плеч, играли ими, подкидывая вверх.
Но тотчас же над переносьем его явилась глубокая складка, сдвинула густые брови в одну
линию, и
на секунду его круглые глаза ночной птицы как будто слились в один глаз, формою как восьмерка. Это было до того странно, что Самгин едва удержался, чтоб не отшатнуться.
Крестясь, мужики и бабы нанизывались
на веревку, вытягиваясь в одну
линию, пятясь назад, в улицу, — это напомнило Самгину поднятие колокола: так же, как тогда люди благочестиво примолкли, веревка, привязанная к замку магазина, натянулась струною. Печник, перекрестясь, крикнул...
Потом, опустив ботинок
на пол, он взял со стула тужурку, разложил ее
на коленях, вынул из кармана пачку бумаг, пересмотрел ее и, разорвав две из них
на мелкие куски, зажал в кулак, оглянулся, прикусив губу так, что острая борода его встала торчком, а брови соединились в одну
линию.
Ярким летним днем Самгин ехал в Старую Руссу; скрипучий, гремящий поезд не торопясь катился по полям Новгородской губернии; вдоль железнодорожной
линии стояли в полусотне шагов друг от друга новенькие солдатики; в жарких лучах солнца блестели, изгибались штыки, блестели оловянные глаза
на лицах, однообразных, как пятикопеечные монеты.
Получалась как бы сплошная масса лиц, одинаково сумрачно нахмуренных, и неровная, изломанная
линия глаз, одинаково напряженно устремленных
на фигуру коричневого попика.
«Совет рабочих — это уже движение по
линии социальной революции», — подумал он, вспоминая демонстрацию
на Тверской, бесстрашие рабочих в борьбе с казаками, булочников
на крыше и то, как внимательно толпа осматривала город.
— Алеша-то Гогин, должно быть, не знает, что арест
на деньги наложен был мною по просьбе Кутузова. Ладно, это я устрою, а ты мне поможешь, — к своему адвокату я не хочу обращаться с этим делом. Ты — что же, — в одной
линии со Степаном?
— Александретта, выход в Средиземное море, — слышал Самгин сквозь однообразный грохот поезда. Длинный палец Крэйтона уверенно чертил
на столике прямые и кривые
линии, голос его звучал тоже уверенно.
Самгин смотрел
на ее четкий профиль,
на маленькие, розовые уши,
на красивую
линию спины, смотрел, и ему хотелось крепко закрыть глаза.
Он ощущал позыв к женщине все более определенно, и это вовлекло его в приключение, которое он назвал смешным. Поздно вечером он забрел в какие-то узкие, кривые улицы, тесно застроенные высокими домами.
Линия окон была взломана, казалось, что этот дом уходит в землю от тесноты, а соседний выжимается вверх. В сумраке, наполненном тяжелыми запахами,
на панелях, у дверей сидели и стояли очень демократические люди, гудел негромкий говорок, сдержанный смех, воющее позевывание. Чувствовалось настроение усталости.
— Разрыв дан именно по этой
линии, — кричал Пыльников. — Отказываемся мы от культуры духа, построенной
на религиозной, христианской основе, в пользу культуры, насквозь материалистической, варварской, — отказываемся или нет?
Сидели в большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным стеклам, по балконам и железной лестнице, которая изломанной
линией поднималась
на крышу, ясно было, что это окна кухонь. В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят был тяжелым, черным буфетом с инкрустацией перламутром, буфет похож
на соединение пяти гробов.
Втроем вышли
на крыльцо, в приятный лунный холод, луна богато освещала бархатный блеск жирной грязи, тусклое стекло многочисленных луж,
линию кирпичных домов в два этажа, пестро раскрашенную церковь. Денисов сжал руку Самгина широкой, мягкой и горячей ладонью и спросил...
— Что? Не раздражать? Вот как? — закричал Алябьев, осматривая людей и как бы заранее определяя, кто решится возразить ему. — Их надо посылать
на фронт, в передовые
линии, — вот что надо. Под пули надо! Вот что-с! Довольно миндальничать, либеральничать и вообще играть словами. Слова строптивых не укрощают…
Неточные совпадения
Затем, имеется ли
на этой
линии что-нибудь живое и может ли это"живое"ощущать, мыслить, радоваться, страдать, способно ли оно, наконец, из"благонадежного"обратиться в"неблагонадежное" — все это не составляло для него даже вопроса…
Наткнувшись
на какую-нибудь неправильность, Угрюм-Бурчеев
на минуту вперял в нее недоумевающий взор, но тотчас же выходил из оцепенения и молча делал жест вперед, как бы проектируя прямую
линию.
Лишь в позднейшие времена (почти
на наших глазах) мысль о сочетании идеи прямолинейности с идеей всеобщего осчастливления была возведена в довольно сложную и не изъятую идеологических ухищрений административную теорию, но нивеляторы старого закала, подобные Угрюм-Бурчееву, действовали в простоте души единственно по инстинктивному отвращению от кривой
линии и всяких зигзагов и извилин.
Бессонная ходьба по прямой
линии до того сокрушила его железные нервы, что, когда затих в воздухе последний удар топора, он едва успел крикнуть:"Шабаш!" — как тут же повалился
на землю и захрапел, не сделав даже распоряжения о назначении новых шпионов.
Весело шутя с предводительшей, он рассказывал ей, что в скором времени ожидается такая выкройка дамских платьев, что можно будет по прямой
линии видеть паркет,
на котором стоит женщина.