Неточные совпадения
Туда, где шагали солдаты, поблескивая штыками, ехал, красуясь против солнца, белый всадник
на бронзовом
коне.
— За здоровье простейших русских баб! Знаешь, эдаких: «
Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
— Он имел очень хороший организм, но немножко усердный пил красное вино и ел жирно. Он не хотел хорошо править собой, как крестьянин, который едет
на чужой
коне.
«Вот об этих русских женщинах Некрасов забыл написать. И никто не написал, как значительна их роль в деле воспитания русской души, а может быть, они прививали народолюбие больше, чем книги людей, воспитанных ими, и более здоровое, — задумался он. — «
Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», — это красиво, но полезнее войти в будничную жизнь вот так глубоко, как входят эти, простые, самоотверженно очищающие жизнь от пыли, сора».
По пути домой он застрял
на почтовой станции, где не оказалось лошадей, спросил самовар, а пока собирали чай, неохотно посыпался мелкий дождь, затем он стал гуще, упрямее, крупней, — заиграли синие молнии, загремел гром, сердитым
конем зафыркал ветер в печной трубе — и начал хлестать, как из ведра, в стекла окон.
Усевшись
на стул верхом и стараясь понизить непослушный голос, Лютов сообщил, что приехал покупать
коня.
В ту же минуту, из ворот, бородатый мужик выкатил пустую бочку; золотой
конь взметнул головой, взвился
на задние ноги, ударил передними по булыжнику, сверкнули искры, — Иноков остановился и нелепо пробормотал...
Лошадь брыкалась, ее с размаха бил по задним ногам осколком доски рабочий; солдат круто, как в цирке, повернул лошадь, наотмашь хлестнул шашкой по лицу рабочего, тот покачнулся, заплакал кровью, успел еще раз ткнуть доской в пах
коня и свалился под ноги ему, а солдат снова замахал саблею
на Туробоева.
После этого над ним стало тише; он открыл глаза, Туробоев — исчез, шляпа его лежала у ног рабочего; голубоглазый кавалерист, прихрамывая, вел
коня за повод к Петропавловской крепости,
конь припадал
на задние ноги, взмахивал головой, упирался передними, солдат кричал, дергал повод и замахивался шашкой над мордой
коня.
— Али можно допускать пехоту вплоть до кавалерии? Он, обязанный действовать с расстояния, подпустил
на дистанцию и — р-рысью мар-рш! Тут пехота не может устоять,
кони опрокинут. Тогда — бей, руби! А он допустил по грудь себе, идиет.
— Стой! — взвизгнул он и раньше, чем кучер остановил
коня, легко выпрыгнул
на мостовую, подбежал к Самгину и окутал его ноги полою распахнувшейся шубы.
В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла группа солдат;
на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий
конь, —
на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами
на груди; в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее
на высоте груди, как священники держат крест.
Заходило солнце, снег
на памятнике царя сверкал рубинами, быстро шли гимназистки и гимназисты с коньками в руках; проехали сани, запряженные парой серых лошадей; лошади были покрыты голубой сеткой, в санях сидел большой военный человек, два полицейских скакали за ним, черные
кони блестели, точно начищенные ваксой.
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет…
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее. Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание
коня, за углом ресторана бойко играли
на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
Город шумел глухо, раздраженно, из улицы
на площадь вышли голубовато-серые музыканты, увешанные тусклой медью труб, выехали два всадника, один — толстый, другой — маленький, точно подросток, он подчеркнуто гордо сидел
на длинном, бронзовом, тонконогом
коне. Механически шагая, выплыли мелкие плотно сплюснутые солдатики свинцового цвета.
За окном буйно кружилась, выла и свистела вьюга, бросая в стекла снегом, изредка в белых вихрях появлялся, исчезал большой, черный, бородатый царь
на толстом, неподвижном
коне, он сдерживал
коня, как бы потеряв путь, не зная, куда ехать.
За окном, в снежной буре, подпрыгивал
на неподвижном
коне черный, бородатый царь в шапке полицейского, — царь, ничем, никак не похожий
на другого, который стремительно мчался
на Сенатской площади, попирая копытами бешеного
коня змею.
Молчаливый возница решительно гнал
коня мимо каких-то маленьких кузниц, в темноте их пылали угли горнов, дробно стучали молотки,
на берегу серой реки тоже шумела работа, пилили бревна, тесали топоры, что-то скрипело, и в быстром темпе торопливо звучало...
Он остановил
коня пред крыльцом двухэтажного дома, в пять окон
на улицу, наличники украшены тонкой резьбой, голубые ставни разрисованы цветами и кажутся оклеенными обоями.
На крыльцо вышел большой бородатый человек и, кланяясь, ласково сказал...
И даже ручкой повел в воздухе, как будто вел
коня за узду. В движениях его статного тела, в жестах ловких рук Самгин наблюдал такую же мягкую вкрадчивость, как и в его гибком голосе, в ласковых речах, но, несмотря
на это, он все-таки напоминал чем-то грубого и резкого Ловцова и вообще людей дерзкой мысли.
Он только что кончил беседовать с ротмистром Рущиц-Стрыйским, человеком такого богатырского объема, что невозможно было вообразить
коня, верхом
на котором мог бы ездить этот огромный, тяжелый человек.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят
на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом
на пестром
коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил
на плече, как ружье, палку с национальным флагом.