Неточные совпадения
Потирая пухлые, теплые
ладони, начинал говорить отец...
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе отец. В сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно лежал на диване, — он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову на шерстяную грудь его, гладил
ладонью лайковые щеки отца, тугие, как новый резиновый мяч. Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке закона божия?
Однажды Варавка вдруг рассердился, хлопнул тяжелой
ладонью по крышке рояля и проговорил, точно дьякон...
Учитель помолчал, приглаживая волосы
ладонями, затем, шагая к столу, сказал строго...
Когда дети играли на дворе, Иван Дронов отверженно сидел на ступенях крыльца кухни, упираясь локтями в колена, а скулами о
ладони, и затуманенными глазами наблюдал игры барчат. Он радостно взвизгивал, когда кто-нибудь падал или, ударившись, морщился от боли.
Приподнял
ладонью бороду, закрыл ею лицо и, сквозь волосы, добавил...
— Вытащили их? — спросил Клим, помолчав, посмотрев на седого человека в очках, стоявшего среди комнаты. Мать положила на лоб его приятно холодную
ладонь и не ответила.
Не сказав, чего именно достойна мать, он взмахнул рукою и почесал подбородок. Климу показалось, что он хотел
ладонью прикрыть пухлый рот свой.
Писатель был страстным охотником и любил восхищаться природой. Жмурясь, улыбаясь, подчеркивая слова множеством мелких жестов, он рассказывал о целомудренных березках, о задумчивой тишине лесных оврагов, о скромных цветах полей и звонком пении птиц, рассказывал так, как будто он первый увидал и услышал все это. Двигая в воздухе
ладонями, как рыба плавниками, он умилялся...
Лидия как-то вдруг сорвалась с места и ушла, сильно хлопнув дверью, Макаров вытер
ладонью потный лоб и скучно сказал...
Они, трое, все реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав
ладонями уши. Иногда — лежал на койке, согнув ноги, держа книгу на коленях, в зубах его торчал карандаш. На стук в дверь он никогда не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
А потом, соскочив с постели, наклонилась над ним и, сжимая щеки его
ладонями, трижды поцеловала его в губы, задыхаясь и нашептывая...
В общем дома жилось тягостно, скучно, но в то же время и беспокойно. Мать с Варавкой, по вечерам, озабоченно и сердито что-то считали, сухо шумя бумагами. Варавка, хлопая
ладонью по столу, жаловался...
Но, говоря о девушке красивее ее, она хвастала, поглаживая
ладонями грудь и бедра...
Взвешивая на
ладони один из пяти огромных томов Мориса Каррьера «Искусство в связи с общим развитием культуры», он говорил...
— Да — на кой черт власть, когда личная собственность уничтожена? — красивым баритоном вскричал бородатый студент и, мельком взглянув на Клима, сунул ему широкую
ладонь, назвав себя с нескрываемой досадой...
Заботы Марины, заставляя Нехаеву смущенно улыбаться, трогали ее, это Клим видел по благодарному блеску глаз худенькой и жалкой девицы. Прозрачной рукой Нехаева гладила румяную щеку подруги, и на бледной коже тыла ее
ладони жилки, налитые кровью, исчезали.
Потом он долго и внимательно смотрел на циферблат стенных часов очень выпуклыми и неяркими глазами. Когда профессор исчез, боднув головою воздух, заика поднял длинные руки, трижды мерно хлопнул
ладонями, но повторил...
Она скрестила руки на груди и, положив
ладони на острые плечи свои, продолжала с негодованием...
Ему вспомнилось, как однажды, войдя в столовую, он увидал, что Марина, стоя в своей комнате против Кутузова, бьет кулаком своей правой руки по
ладони левой, говоря в лицо бородатого студента...
— Понимаете? — спрашивала она, сопровождая каждое слово шлепающим ударом кулака по мягкой
ладони. — У него — своя дорога. Он будет ученым, да! Профессором.
А затем, хлопнув Клима
ладонью по колену, сказал...
Нехаева замолчала, наклонив голову, разглаживая
ладонями юбку на колене своем. Ее рассказ настроил Клима лирически, он вздохнул...
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие
ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Он молчал, гладя ее голову
ладонью. Сквозь шелк ширмы, вышитой фигурами серебряных птиц, он смотрел на оранжевое пятно лампы, тревожно думая: что же теперь будет? Неужели она останется в Петербурге, не уедет лечиться? Он ведь не хотел, не искал ее ласк. Он только пожалел ее.
Говоря, он смотрел в потолок и не видел, что делает Дмитрий; два тяжелых хлопка заставили его вздрогнуть и привскочить на кровати. Хлопал брат книгой по
ладони, стоя среди комнаты в твердой позе Кутузова. Чужим голосом, заикаясь, он сказал...
Сложив щепотью тоненькие, острые пальцы, тыкала ими в лоб, плечи, грудь Клима и тряслась, едва стоя на ногах, быстро стирая
ладонью слезы с лица.
— Это похоже на фразу из офицерской песни, — неопределенно сказал Макаров, крепко провел
ладонями по лицу и тряхнул головою. На лице его явилось недоумевающее, сконфуженное выражение, он как будто задремал на минуту, потом очнулся, разбуженный толчком и очень смущенный тем, что задремал.
В саду стало тише, светлей, люди исчезли, растаяли; зеленоватая полоса лунного света отражалась черною водою пруда, наполняя сад дремотной, необременяющей скукой. Быстро подошел человек в желтом костюме, сел рядом с Климом, тяжко вздохнув, снял соломенную шляпу, вытер лоб
ладонью, посмотрел на
ладонь и сердито спросил...
Стояла она — подняв голову и брови, удивленно глядя в синеватую тьму за окном, руки ее были опущены вдоль тела, раскрытые розовые
ладони немного отведены от бедер.
— сказала Алина последнее слово стихотворения и опустилась на табурет у рояля, закрыв лицо
ладонями.
— А ты заметил, что, декламируя, она становится похожа на рыбу?
Ладони держит, точно плавники.
Алина захохотала, раскачиваясь, хлопая себя
ладонями по коленям, повторяя...
Лидия, брызнув водою в лицо ее и гладя мокрой
ладонью щеки свои, сказала...
Макаров кивнул головой и провел
ладонью по рассыпавшимся волосам.
Лютов сидел на краешке стула, согнув спину, упираясь
ладонями в колени.
Одна за другой вышли из комнаты Лидия и Алина. Лидия села на ступени террасы, Алина, посмотрев из-под
ладони на заходящее солнце, бесшумно, скользящей походкой, точно по льду, подошла к Туробоеву.
Лучи солнца упирались в лицо Варавки, он блаженно жмурился и гладил
ладонями медную бороду свою.
Эти слова мужик произнес шепотом. Затем, посмотрев на реку из-под
ладони, он сказал, тоже очень тихо...
Лютов с размаха звучно хлопнул
ладонью по его мокрому плечу и вдруг захохотал визгливым, бабьим смехом. Засмеялся и Туробоев, тихонько и как-то сконфуженно, даже и Клим усмехнулся, — так забавен был детский испуг в светлых, растерянно мигавших глазах бородатого мужика.
А хромой, взглянув на Варавку, широко ухмыльнулся, но сейчас же прикрыл рот
ладонью. Это не помогло, громко фыркнув в
ладонь, он отмахнул рукой в сторону и вскричал тоненько...
Тут Вера Петровна, держа голову прямо и неподвижно, как слепая, сообщила ему об аресте Дмитрия. Клим нашел, что вышло это у нее неуместно и даже как будто вызывающе. Варавка поднял бороду на
ладонь, посмотрел на нее и сдул с
ладони.
Женщина протянула руку с очень твердой
ладонью. Лицо у нее было из тех, которые запоминаются с трудом. Пристально, фотографирующим взглядом светленьких глаз она взглянула в лицо Клима и неясно назвала фамилию, которую он тотчас забыл.
— Не смей! — строго крикнула Лидия, упираясь
ладонью в голову его, отталкивая.
— Ты их, Гашка, прутом, прутом, — советовала она, мотая тяжелой головой. В сизых, незрячих глазах ее солнце отражалось, точно в осколках пивной бутылки. Из двери школы вышел урядник, отирая
ладонью седоватые усы и аккуратно подстриженную бороду, зорким взглядом рыжих глаз осмотрел дачников, увидав Туробоева, быстро поднял руку к новенькой фуражке и строго приказал кому-то за спиною его...
Урядник подошел к большому колоколу, похлопал его
ладонью, как хлопают лошадь, снял фуражку, другой
ладонью прикрыл глаза и тоже стал смотреть вверх.
«Эти славословия не могут нравиться ей», — подумал Клим, наблюдая за Диомидовым, согнувшимся над стаканом. Дядя Хрисанф устало, жестом кота, стер пот с лица, с лысины, вытер влажную
ладонь о свое плечо и спросил Клима...
— Отлично! — закричал он, трижды хлопнув
ладонями. — Превосходно, но — не так! Это говорил не итальянец, а — мордвин. Это — размышление, а не страсть, покаяние, а не любовь! Любовь требует жеста. Где у тебя жест? У тебя лицо не живет! У тебя вся душа только в глазах, этого мало! Не вся публика смотрит на сцену в бинокль…
Ел Никодим Иванович много, некрасиво и, должно быть, зная это, старался есть незаметно, глотал пищу быстро, не разжевывая ее. А желудок у него был плохой, писатель страдал икотой; наглотавшись, он сконфуженно мигал и прикрывал рот
ладонью, затем, сунув нос в рукав, покашливая, отходил к окну, становился спиною ко всем и тайно потирал живот.
Однажды он, проглотив первый кусок, расслабленно положил нож, вилку и, сжав виски свои
ладонями, спросил с тихой радостью...