Неточные совпадения
— А пожалуй, не надо бы. Мне вот кажется,
что для государства нашего весьма полезно столкновение тех,
кои веруют по Герцену и славянофилам с опорой на Николая Чудотворца
в лице мужичка, с теми,
кои хотят веровать по Гегелю и Марксу с опорою на Дарвина.
— А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от
коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и
в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько.
В тихом-то трудолюбии больше геройства,
чем в бойких наскоках. Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку.
—
В бога, требующего теодицеи, — не могу верить. Предпочитаю веровать
в природу,
коя оправдания себе не требует, как доказано господином Дарвином. А господин Лейбниц, который пытался доказать, что-де бытие зла совершенно совместимо с бытием божиим и
что, дескать, совместимость эта тоже совершенно и неопровержимо доказуется книгой Иова, — господин Лейбниц — не более как чудачок немецкий. И прав не он, а Гейнрих Гейне, наименовав книгу Иова «Песнь песней скептицизма».
Возвратясь домой, он увидал у ворот полицейского, на крыльце дома — другого; оказалось,
что полиция желала арестовать Инокова, но доктор воспротивился этому; сейчас приедут полицейский врач и судебный следователь для проверки показаний доктора и допроса Инокова, буде он окажется
в силах дать показание по обвинению его «
в нанесении тяжких увечий, последствием
коих была смерть».
— С другой:
в одном из шкафов магазина найдено порядочное количество нелегальной литературы эсдеков и дружеские — на ты — письма к Зотовой какого-то марксиста, вероучителя и остроумца. На
кой дьявол богатой бабе хранить у себя нелегальщину? А посему предполагается,
что это ваше имущество.
— Я не знаю, какова роль большевиков
в этом акте, но должен признать,
что они — враги, каких… дай бог всякому! По должности я имел удовольствие — говорю без иронии! — удовольствие познакомиться с показаниями некоторых, а
кое с кем беседовать лично.
В частности — с Поярковым, — помните?
— На
кой черт надо помнить это? — Он выхватил из пазухи гранки и высоко взмахнул ими. — Здесь идет речь не о временном союзе с буржуазией, а о полной, безоговорочной сдаче ей всех позиций критически мыслящей разночинной интеллигенции, — вот как понимает эту штуку рабочий, приятель мой, эсдек, большевичок… Дунаев. Правильно понимает. «Буржуазия, говорит, свое взяла, у нее конституция есть, а —
что выиграла демократия, служилая интеллигенция? Место приказчика у купцов?» Это — «соль земли»
в приказчики?
— Менее всего, дорогой и уважаемый, менее всего
в наши дни уместна мистика сказок, как бы красивы ни были сказки. Разрешите напомнить вам,
что с января Государственная дума решительно начала критику действий правительства, — действий, совершенно недопустимых
в трагические дни нашей борьбы с врагом, сила
коего грозит нашему национальному бытию, да, именно так!
Неточные совпадения
Изложив таким манером нечто
в свое извинение, не могу не присовокупить,
что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и,
в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на
коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница
в том только состоит,
что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость,
в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
Тут открылось все: и то,
что Беневоленский тайно призывал Наполеона
в Глупов, и то,
что он издавал свои собственные законы.
В оправдание свое он мог сказать только то,
что никогда глуповцы
в столь тучном состоянии не были, как при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так,
что"правее бы он был, если б глуповцев совсем
в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек,
кои предерзостно законами именует, воздержался".
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за то,
что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де те законы,
кои писать надо, а те законы исправны,
кои и без письма
в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
Есть градоначальники,
кои до того объедаются присылаемыми от купцов стерлядями,
что в скором времени тучнеют и делаются к предписаниям начальства весьма равнодушными.
Но
что весьма достойно примечания: как ни ужасны пытки и мучения,
в изобилии по всей картине рассеянные, и как ни удручают душу кривлянья и судороги злодеев, для
коих те муки приуготовлены, но каждому зрителю непременно сдается,
что даже и сии страдания менее мучительны, нежели страдания сего подлинного изверга, который до того всякое естество
в себе победил,
что и на сии неслыханные истязания хладным и непонятливым оком взирать может".