Неточные совпадения
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней жена доктора умерла, а Дронов по секрету сказал ему, что она выпрыгнула
из окна и убилась.
В день похорон, утром, приехал отец, он говорил речь над могилой докторши и плакал. Плакали все знакомые, кроме Варавки, он, стоя
в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
Клим начал смотреть на Нехаеву как на существо фантастическое. Она заскочила куда-то далеко вперед или отбежала
в сторону от действительности и жила
в мыслях, которые Дмитрий называл кладбищенскими.
В этой девушке было что-то напряженное до отчаяния, минутами казалось, что она способна выпрыгнуть
из окна. Особенно удивляло Клима женское безличие, физиологическая неощутимость Нехаевой, она совершенно не возбуждала
в нем эмоции мужчины.
В стороне, туго натянутый, стоял Туробоев, упорно глядя
в шишковатый, выпуклый затылок Лютова, и, медленно передвигая папиросу
из угла
в угол рта, как бы беззвучно шептал что-то.
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не выдавать себя. Однако роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со
стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с людей павлиньи перья, это будет очень полезно для них. Да.
В каком-то псалме сказано: «ложь во спасение». Возможно, но — изредка и — «во спасение», а не для игры друг с другом».
— Самгин, земляк мой и друг детства! — вскричала она, вводя Клима
в пустоватую комнату с крашеным и покосившимся к окнам полом.
Из дыма поднялся небольшой человек, торопливо схватил руку Самгина и, дергая ее
в разные
стороны, тихо, виновато сказал...
— Черт его знает — мистик он, что ли? Полуумный какой-то. А у Лидии, кажется, тоже есть уклон
в эту
сторону. Вообще — компания не
из блестящих…
Черная сеть птиц шумно трепетала над городом, но ни одна
из них не летела
в сторону Ходынки.
— Черти неуклюжие! Придумали устроить выставку сокровищ своих на песке и болоте. С одной
стороны — выставка, с другой — ярмарка, а
в середине — развеселое Кунавино-село, где
из трех домов два набиты нищими и речными ворами, а один — публичными девками.
Из плотной стены людей по ту
сторону улицы, из-за толстого крупа лошади тяжело вылез звонарь с выставки и
в три шага достиг середины мостовой. К нему тотчас же подбежали двое, вскрикивая испуганно и смешно...
Царь медленно шел к военно-морскому отделу впереди этих людей, но казалось, что они толкают его. Вот губернатор Баранов гибко наклонился, поднял что-то с земли из-под ног царя и швырнул
в сторону.
«Мастеровой революции — это скромно. Может быть, он и неумный, но — честный. Если вы не способны жить, как я, — отойдите
в сторону, сказал он. Хорошо сказал о революционерах от скуки и прочих. Такие особенно заслуживают, чтоб на них крикнули: да что вы озорничаете? Николай Первый крикнул это
из пушек, жестоко, но — это самозащита. Каждый человек имеет право на самозащиту. Козлов — прав…»
От волнения он удваивал начальные слога некоторых слов. Кутузов смотрел на него улыбаясь и вежливо пускал дым
из угла рта
в сторону патрона, патрон отмахивался ладонью; лицо у него было безнадежное, он гладил подбородок карандашом и смотрел на синий череп, качавшийся пред ним. Поярков неистово кричал...
Преобладали хорошо одетые люди, большинство двигалось
в сторону адмиралтейства, лишь
из боковых улиц выбегали и торопливо шли к Знаменской площади небольшие группы молодежи, видимо — мастеровые.
Потом он слепо шел правым берегом Мойки к Певческому мосту, видел, как на мост, забитый людями, ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое
из пятерых, сорванные с лошадей, исчезли
в черном месиве, толстая лошадь вырвалась на правую
сторону реки, люди стали швырять
в нее комьями снега, а она топталась на месте, встряхивая головой; с морды ее падала пена.
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость.
В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим
в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над могилою богатого купца. Самгин ел и думал, что, хотя квартира эта
в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди
в ней, конечно,
из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их
в сторону.
— Вот и еще раз мы должны побеседовать, Клим Иванович, — сказал полковник, поднимаясь из-за стола и предусмотрительно держа
в одной руке портсигар,
в другой — бумаги. — Прошу! — любезно указал он на стул по другую
сторону стола и углубился
в чтение бумаг.
Пошли не
в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали
в окнах домов, точно
в ложах театра, смотрели
из дверей,
из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал
в хвосте демонстрации, потому что она направлялась
в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей была
в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
В стороне Поварской кто-то протяжно прокричал неясное слово, и тотчас же из-за церкви навстречу Климу бросилась дородная женщина; встряхивая головою, как лошадь, она шипела...
Самгин видел, как отскакивали куски льда, обнажая остов баррикады, как двое пожарных, отломив спинку дивана, начали вырывать
из нее мочальную набивку, бросая комки ее третьему, а он, стоя на коленях, зажигал спички о рукав куртки; спички гасли, но вот одна
из них расцвела, пожарный сунул ее
в мочало, и быстро, кудряво побежали во все
стороны хитренькие огоньки, исчезли и вдруг собрались
в красный султан; тогда один пожарный поднял над огнем бочку, вытряхнул
из нее солому, щепки; густо заклубился серый дым, — пожарный поставил
в него бочку, дым стал более густ, и затем
из бочки взметнулось густо-красное пламя.
Пушки замолчали. Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое —
в стороне Пресни. Как всегда под вечер, кружилась стая галок и ворон.
Из переулка вырвалась лошадь, —
в санках сидел согнувшись Лютов.
Не пожелав остаться на прения по докладу, Самгин пошел домой. На улице было удивительно хорошо, душисто,
в небе, густо-синем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали лужи, с темной зелени деревьев падали голубые капли воды;
в домах открывались окна. По другой
стороне узкой улицы шагали двое, и один
из них говорил...
«Это я слышал или читал», — подумал Самгин, и его ударила скука: этот день, зной, поля, дорога, лошади, кучер и все, все вокруг он многократно видел, все это сотни раз изображено литераторами, живописцами.
В стороне от дороги дымился огромный стог сена, серый пепел сыпался с него, на секунду вспыхивали, судорожно извиваясь, золотисто-красненькие червячки, отовсюду
из черно-серого холма выбивались курчавые, синие струйки дыма, а над стогом дым стоял беловатым облаком.
Все это текло мимо Самгина, но было неловко, неудобно стоять
в стороне, и раза два-три он посетил митинги местных политиков. Все, что слышал он, все речи ораторов были знакомы ему; он отметил, что левые говорят громко, но слова их стали тусклыми, и чувствовалось, что говорят ораторы слишком напряженно, как бы
из последних сил. Он признал, что самое дельное было сказано
в городской думе, на собрании кадетской партии, членом ее местного комитета — бывшим поверенным по делам Марины.
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой истины и внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили
в сторону из толпы обыкновенных людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
Хотя он уже не с такою остротой, как раньше, чувствовал бесплодность своих исканий, волнений и тревог, но временами все-таки казалось, что действительность становится все более враждебной ему и отталкивает, выжимает его куда-то
в сторону, вычеркивая
из жизни.
Круг все чаще разрывался, люди падали, тащились по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали
в сторону,
в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду
в чане, брызгали ею
в лицо друг другу и, сбитые с ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес
из круга и погрузил
в темноту, точно
в воду.
Надо брать пример с немцев, у них рост социализма идет нормально, путем отбора лучших
из рабочего класса и включения их
в правящий класс, — говорил Попов и, шагнув, задел ногой ножку кресла, потом толкнул его коленом и, наконец, взяв за спинку, отставил
в сторону.
Думать
в этом направлении пришлось недолго. Очень легко явилась простая мысль, что
в мире купли-продажи только деньги, большие деньги, могут обеспечить свободу, только они позволят отойти
в сторону из стада людей, каждый
из которых бешено стремится к независимости за счет других.
— Вы, по обыкновению, глумитесь, Харламов, — печально, однако как будто и сердито сказал хозяин. — Вы — запоздалый нигилист, вот кто вы, — добавил он и пригласил ужинать, но Елена отказалась. Самгин пошел провожать ее. Было уже поздно и пустынно, город глухо ворчал, засыпая. Нагретые за день дома, остывая, дышали тяжелыми запахами
из каждых ворот. На одной улице луна освещала только верхние этажи домов на левой
стороне, а
в следующей улице только мостовую, и это раздражало Самгина.