Неточные совпадения
Выдумывать было не легко, но он понимал, что именно за это все в доме, исключая Настоящего Старика, любят его больше, чем брата Дмитрия. Даже доктор Сомов, когда
шли кататься в лодках и Клим с братом обогнали его, — даже угрюмый доктор, лениво шагавший
под руку с мамой, сказал ей...
Однажды он
шел с Макаровым и Лидией на концерт пианиста, — из дверей дворца губернатора два щеголя торжественно вывели
под руки безобразно толстую старуху губернаторшу и не очень умело, с трудом, стали поднимать ее в коляску.
В ответ ему девушка пошевелила бровями и быстро
пошла прочь, взяв Клима
под руку.
Клим зажег свечу, взял в правую
руку гимнастическую гирю и
пошел в гостиную, чувствуя, что ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте — мышь, осторожно положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
Ласкаясь к отцу, что было необычно для нее,
идя с ним
под руку, Лидия говорила...
Пошли. В столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола бутылку вина, но Спивак взяла ее из
руки Туробоева и поставила на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему
под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
— Ну-с, гуляйте, — скомандовал ей Лютов, вставая с земли, и, взяв Клима
под руку,
пошел к дачам.
«Болван», — мысленно выругался Самгин и вытащил
руку свою из-под локтя спутника, но тот, должно быть, не почувствовал этого, он
шел, задумчиво опустив голову, расшвыривая ногою сосновые шишки. Клим
пошел быстрее.
Он думал, что хорошо бы взять Лидию
под руку, как это успел Лютов, взять и, прижавшись плечом к плечу ее,
идти, закрыв глаза.
Четыре женщины заключали шествие: толстая, с дряблым лицом монахини; молоденькая и стройная, на тонких ногах, и еще две
шли, взяв друг друга
под руку, одна — прихрамывала, качалась; за ее спиной сонно переставлял тяжелые ноги курносый солдат, и синий клинок сабли почти касался ее уха.
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного
славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки;
под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью
руки, возглашал барским, рокочущим басом...
Владимир Петрович Лютов был в состоянии тяжкого похмелья,
шел он неестественно выпрямясь, как солдат, но покачивался, толкал встречных, нагловато улыбался женщинам и, схватив Клима
под руку, крепко прижав ее к своему боку, говорил довольно громко...
Это сказал коренастый парень, должно быть, красильщик материй,
руки его были окрашены густо-синей краской.
Шел он, ведя
под руку аккуратненького старичка, дерзко расталкивая людей, и кричал на них...
— Вам — смешно? — тихонько спросила Варвара, взяла его
под руку и
пошла быстрей, говоря тоном оправдывающейся.
Лютов, балансируя, держа саблю
под мышкой, вытянув шею, двигался в зал, за ним
шел писатель, дирижируя
рукою с бутербродом в ней.
Самгин назвал переулок, в котором эта женщина встретила его, когда он
шел под конвоем сыщика и жандарма. Женщина выпустила из рукава кипарисовые четки и, быстро перебирая их тонкими пальцами красивой
руки, спросила, улыбаясь насильственной улыбкой...
«Сейчас все это и произойдет», — подумал он не совсем уверенно, а как бы спрашивая себя. Анфимьевна отворила дверь. Варвара внесла поднос,
шла она закусив губу, глядя на синий огонь спиртовки
под кофейником. Когда она подавала чашку, Клим заметил, что
рука ее дрожит, а грудь дышит неровно.
Когда она, стройная, в шелковом платье жемчужного цвета,
шла к нему по дорожке среди мелколистного кустарника, Самгин определенно почувствовал себя виноватым пред нею. Он ласково провел ее в отдаленный угол сада, усадил на скамью,
под густой навес вишен, и, гладя
руку ее, вздохнул...
Погасив недокуренную папиросу, она встала, взяла мужа
под руку и
пошла в ногу с ним.
Двое, по внешности — приказчики, провели Корвина, поддерживая его
под локти, он
шел, закрыв лицо
руками, ноги его заплетались.
За нею, наклоня голову, сгорбясь,
шел Поярков, рядом с ним, размахивая шляпой, пел и дирижировал Алексей Гогин;
под руку с каким-то задумчивым блондином прошел Петр Усов, оба они в полушубках овчинных; мелькнуло красное, всегда веселое лицо эсдека Рожкова рядом с бородатым лицом Кутузова; эти — не пели, а, очевидно, спорили, судя по тому, как размахивал
руками Рожков; следом за Кутузовым
шла Любаша Сомова с Гогиной;
шли еще какие-то безымянные, но знакомые Самгину мужчины, женщины.
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все
шли, бесконечно
шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот прошла Алина
под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей, красивый брюнет.
— Почему ты не ложишься спать? — строго спросила Варвара, появляясь в дверях со свечой в
руке и глядя на него из-под ладони. —
Иди, пожалуйста! Стыдно сознаться, но я боюсь! Этот мальчик… Сын доктора какого-то… Он так стонал…
Через час Самгин шагал рядом с ним по панели, а среди улицы за гробом
шла Алина
под руку с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на военного в отставке, небритый, точно в плюшевой маске на сизых щеках, с толстой палкой в
руке, очень потертый; рядом с ним шагал, сунув
руки в карманы рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь в каких-то театрально кудрявых лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы
под ноги себе.
Самгин, подхватив женщину
под руку, быстро повел ее; она
шла покорно, молча, не оглядываясь, навертывая на голову шаль, смотрела
под ноги себе, но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин почти тащил ее.
Варвара взяла его
под руку; он видел слезы на ее глазах, видел, что она шевелит губами, покусывая их, и не верил ей. Старичок
шел сбоку саней, поглаживал желтый больничный гроб синей ладонью и говорил извозчику...
— Ну —
пойдем, — предложила Марина. Самгин отрицательно качнул головою, но она взяла его
под руку и повела прочь. Из биллиардной выскочил, отирая
руки платком, высокий, тонконогий офицер, — он побежал к буфету такими мелкими шагами, что Марина заметила...
— Я
пойду, — сказал Самгин, вставая; подхватив его
под руку, Захарий повел его в глубину сада, тихонько говоря...
Идти было неудобно и тяжело, снег набивался в галоши, лошади, покрытые черной попоной, шагали быстро, отравляя воздух паром дыхания и кисловатым запахом пота, хрустел снег
под колесами катафалка и
под ногами четырех человек в цилиндрах, в каких-то мантиях с капюшонами, с горящими свечами в
руках.
—
Идем,
идем, — сказал он, подхватив Ногайцева
под руку и увел в гостиную. Там они, рыженькая дама и Орехова, сели играть в карты, а Краснов, тихонько покачивая головою, занавесив глаза ресницами, сказал Тосе...
Кутузов махнул
рукой и
пошел к дверям
под аркой в толстой стене, за ним двинулось еще несколько человек, а крики возрастали, становясь горячее, обиженней, и все чаще, настойчивее пробивался сквозь шум знакомо звонкий голосок Тагильского.
Только что прошел обильный дождь, холодный ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон, и все вокруг как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них
шел точно в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой, согнувшись, сунув
руки в карманы, прижимал
под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
Самгин замолчал, отмечая знакомых: почти бежит, толкая людей, Ногайцев, в пиджаке из чесунчи, с лицом, на котором сияют восторг и пот, нерешительно шагает длинный Иеронимов, держа себя пальцами левой
руки за ухо, наклонив голову,
идет Пыльников
под руку с высокой дамой в белом и в необыкновенной шляпке, важно выступает Стратонов с толстой палкой в
руке, рядом с ним дергается Пуришкевич, лысенький, с бесцветной бородкой, и шагает толсторожий Марков, похожий на празднично одетого бойца с мясной бойни.
К маленькому оратору подошла высокая дама и, опираясь
рукою о плечо, изящно согнула стан, прошептала что-то в ухо ему, он встал и, взяв ее
под руку,
пошел к офицеру. Дронов, мигая, посмотрев вслед ему, предложил...
Ломовой счастливо захохотал, Клим Иванович
пошел тише, желая послушать, что еще скажет извозчик. Но на панели пред витриной оружия стояло человек десять, из магазина вышел коренастый человек, с бритым лицом
под бобровой шапкой, в пальто с обшлагами из меха, взмахнул
рукой и, громко сказав: «В дантиста!» — выстрелил. В проходе во двор на белой эмалированной вывеске исчезла буква а, стрелок, самодовольно улыбаясь, взглянул на публику, кто-то одобрил его...