Неточные совпадения
Окно наверху
закрыли. Лидия встала и пошла по саду, нарочно задевая ветви кустарника так, чтоб капли дождя падали ей на
голову и лицо.
Стоило на минуту
закрыть глаза, и он видел стройные ноги Алины Телепневой, неловко упавшей на катке, видел
голые, похожие на дыни, груди сонной горничной, мать на коленях Варавки, писателя Катина, который целовал толстенькие колени полуодетой жены его, сидевшей на столе.
Закрыв глаза, Лютов покачал
головою, потом вытянул из кармана брюк стальную цепочку для ключей, на конце ее болтались тяжелые золотые часы.
Закрыв глаза, она несколько секунд стояла молча, выпрямляясь, а когда ее густые ресницы медленно поднялись, Климу показалось, что девушка вдруг выросла на
голову выше. Вполголоса, одним дыханием, она сказала...
Лютов уже хохотал неистово,
закрыв глаза, вскинув
голову, содрогаясь; в его выгнутом кадыке точно стекло звенело.
Закрыв глаза, Лютов мотал встрепанной
головой и беззвучно смеялся. Макаров налил две рюмки водки, одну выпил сам, другую подал Климу.
В окно хлынул розоватый поток солнечного света, Спивак
закрыла глаза, откинула
голову и замолчала, улыбаясь. Стало слышно, что Лидия играет. Клим тоже молчал, глядя в окно на дымно-красные облака. Все было неясно, кроме одного: необходимо жениться на Лидии.
Самгин понял, что он лишний, простился и ушел. В комнате своей, свалившись на постель, закинув руки под
голову, он плотно
закрыл глаза, чтоб лучше видеть путаницу разногласно кричащих мыслей. Шумел в
голове баритон Кутузова, а Спивак уверенно утешает: «Это скоро пройдет».
Закрыв глаза, вскинув
голову, она пропела...
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и,
закрыв уставшие глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты, не лестные для нее, в позах унизительных,
голую, уставшую.
— Ужасно, — сказала Вера Петровна,
закрыв обесцвеченные глаза и качая
головою.
Он положил
голову на плечо ее, тогда она, шепнув «Подожди!» — оттолкнула его, тихо
закрыла окно, потом, заперев дверь, села на постель...
Но, выпив рюмки три водки, он глубоко вздохнул,
закрыл глаза, сморщился и, качая
головою, тихонько сказал...
— За-амечательно, — изумленно протянула Варвара,
закрыв глаза, качая
головою. — Как это… замечательно! Разоблачающая минута, а? Что ты скажешь?
Самгин обрадовался, даже хотел окрикнуть ее, но из ворот веселого домика вышел бородатый, рыжий человек, бережно неся под мышкой маленький гроб, за ним, нелепо подпрыгивая, выкатилась темная, толстая старушка, маленький, круглый гимназист с
головой, как резиновый мяч; остролицый солдат,
закрывая ворота, крикнул извозчику...
Дома Самгин заказал самовар, вина, взял горячую ванну, но это мало помогло ему, а только ослабило. Накинув пальто, он сел пить чай. Болела
голова, начинался насморк, и режущая сухость в глазах заставляла
закрывать их. Тогда из тьмы являлось
голое лицо, масляный череп, и в ушах шумел тяжелый голос...
Самгину было интересно и приятно слушать брата, но шумело в
голове, утомлял кашель, и снова поднималась температура.
Закрыв глаза, он сообщил...
В полусотне шагов от себя он видел солдат,
закрывая вход на мост, они стояли стеною, как гранит набережной,
головы их с белыми полосками на лбах были однообразно стесаны, между
головами торчали длинные гвозди штыков.
Самгина подбросило, поставило на ноги. Все стояли, глядя в угол, там возвышался большой человек и пел, покрывая нестройный рев сотни людей. Лютов, обняв Самгина за талию, прижимаясь к нему, вскинул
голову,
закрыв глаза, источая из выгнутого кадыка тончайший визг; Клим хорошо слышал низкий голос Алины и еще чей-то, старческий, дрожавший.
Когда Самгин, все более застывая в жутком холоде, подумал это — память тотчас воскресила вереницу забытых фигур: печника в деревне, грузчика Сибирской пристани, казака, который сидел у моря, как за столом, и чудовищную фигуру кочегара у Троицкого моста в Петербурге. Самгин сел и, схватясь руками за
голову,
закрыл уши. Он видел, что Алина сверкающей рукой гладит его плечо, но не чувствовал ее прикосновения. В уши его все-таки вторгался шум и рев. Пронзительно кричал Лютов, топая ногами...
— Владимир, не скандаль! — густо и тоном приказания сказала Алина, дернув его за рукав. — На тебя смотрят… Сядь! Пей! Выпьем, Климуша, за его здоровье! Ох, как поет! — медленно проговорила она,
закрыв глаза, качая
головой. — Спеть бы так, один раз и… — Вздрогнув, она опрокинула рюмку в рот.
Она взяла хлеб, откусила немножко и, бросив на стол,
закрыла глаза, мотая
головой.
Взмахивая распростертыми руками, точно крыльями,
закрыв глаза, мотая
головою, он забормотал...
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув на синюю обложку толстого «Дела М. П. Зотовой с крестьянами села Пожога»,
закрыл глаза и долго сидел, точно погружаясь во тьму, видя в ней жирное тело с растрепанной серой
головой с фарфоровыми глазами, слыша сиплый, кипящий смех.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник
закрыл ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой
головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал...
Самгин хотел сказать, что не нуждается в заботах о нем, но — молча кивнул
головой. Чиновник и офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся,
закрыл глаза и, должно быть, крепко сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и на седую
голову. Люди вставали с пола, поднимая друг друга за руки, под мышки, снова становились в круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг,
закрыв лицо ладонями, бросился на пол, — в круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу;
закрыв лицо ладонями, она странно качнула
головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая
голыми ногами...
Бердников
закрыл правый глаз, помотал
головою, осматривая комнату, шумно вздохнул, на столе пошевелилась газета.
— Чепуха, — сказал Попов, качая
голову от плеча к плечу и крепко
закрыв глаза.
Бердников сунул
голову вперед, звучно шлепнул губами, точно
закрыв во рту какое-то неудобное и преждевременное слово, глядя на Самгина с удивлением, он помолчал несколько секунд, а затем голосок его визгливо взвился...
Одну свечку погасили, другая освещала медную
голову рыжего плотника, каменные лица слушающих его и маленькое, в серебряной бородке, лицо Осипа, оно выглядывало из-за самовара, освещенное огоньком свечи более ярко, чем остальные, Осип жевал хлеб, прихлебывая чай, шевелился, все другие сидели неподвижно. Самгин, посмотрев на него несколько секунд,
закрыл глаза, но ему помешала дремать, разбудила негромкая четкая речь Осипа.