Неточные совпадения
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о
девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить. Есть, брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С
девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее
груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
Спивак взглянула на него удивленно и, этим смутив его еще более, пригласила в комнаты. Там возилась рябая
девица с наглыми глазами; среди комнаты, задумавшись, стоял Спивак с молотком в руках, без пиджака, на
груди его, как два ордена, блестели пряжки подтяжек.
Вслед за ним явился толстый — и страховидный поэт с растрепанными и давно не мытыми волосами; узкобедрая
девица в клетчатой шотландской юбке и красной кофточке, глубоко открывавшей
грудь; синещекий, черноглазый адвокат-либерал, известный своей распутной жизнью, курчавый, точно баран, и носатый, как армянин; в полчаса набралось еще человек пять.
Самгин зашел к ней, чтоб передать письмо и посылку Марины. Приняв письмо,
девица поцеловала его, и все время, пока Самгин сидел, она держала письмо на
груди, прижав его ладонью против сердца.
Неточные совпадения
В это время к толпе подъехала на белом коне
девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш была полная белокурая немка, с высокою
грудью, с румяными щеками и с пухлыми, словно вишни, губами. Толпа заволновалась.
Когда я… кхе! когда я… кхе-кхе-кхе… о, треклятая жизнь! — вскрикнула она, отхаркивая мокроту и схватившись за
грудь, — когда я… ах, когда на последнем бале… у предводителя… меня увидала княгиня Безземельная, — которая меня потом благословляла, когда я выходила за твоего папашу, Поля, — то тотчас спросила: «Не та ли это милая
девица, которая с шалью танцевала при выпуске?..» (Прореху-то зашить надо; вот взяла бы иглу да сейчас бы и заштопала, как я тебя учила, а то завтра… кхе!.. завтра… кхе-кхе-кхе!.. пуще разо-рвет! — крикнула она надрываясь…)…
С террасы стеклянная дверь вела в гостиную; а в гостиной вот что представлялось любопытному взору наблюдателя: по углам изразцовые печи, кисленькое фортепьяно направо, заваленное рукописными нотами, диван, обитый полинялым голубым штофом с беловатыми разводами, круглый стол, две горки с фарфоровыми и бисерными игрушками екатерининского времени, на стене известный портрет белокурой
девицы с голубком на
груди и закатившимися глазами, на столе ваза с свежими розами…
Какое я сокровище храню // В
груди моей. Ребенком прибежала // Снегурочка в зеленый лес — выходит //
Девицею с душой счастливой, полной // Отрадных чувств и золотых надежд. // Снесу мой клад тропинкой неизвестной; // Одна лишь я по ней бродила, лешим // Протоптана она между болотом // И озером. Никто по ней не ходит, // Лишь лешие, для шутки, горьких пьяниц // Манят по ней, чтоб завести в трясину // Без выхода.
Все три
девицы Епанчины были барышни здоровые, цветущие, рослые, с удивительными плечами, с мощною
грудью, с сильными, почти как у мужчин, руками, и, конечно вследствие своей силы и здоровья, любили иногда хорошо покушать, чего вовсе и не желали скрывать.