Неточные совпадения
Мать Клима тотчас же ушла, а девочка, сбросив подушку с головы, сидя
на полу, стала рассказывать Климу, жалобно
глядя на него мокрыми глазами.
Лидия, непричесанная, в оранжевом халатике, в туфлях
на босую ногу, сидела в углу дивана с тетрадью нот в руках. Не спеша прикрыв голые ноги
полою халата, она, неласково
глядя на Клима, спросила...
Алина бесцеремонно хохотала,
глядя на нее, косясь
на Инокова; Лидия смотрела
на него прищурясь, как рассматривают очень отдаленное и непонятное, а он, пристукивая тяжелым стулом по
полу, самозабвенно долбил...
Лидия сидела в столовой
на диване, держа в руках газету, но
глядя через нее в
пол.
Глядя в деревянный, из палубной рейки, потолок, он следил, как по щелям стекает вода и, собираясь в стеклянные, крупные шарики, падает
на пол, образуя лужи.
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая
на уродливо сшитую из тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась с ним, отправляя его в
поле,
на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит
на коленях и держит меч
на вытянутых руках,
глядя покорными глазами в лицо матери.
Освещая стол, лампа оставляла комнату в сумраке, наполненном дымом табака; у стены, вытянув и неестественно перекрутив длинные ноги, сидел Поярков, он, как всегда, низко нагнулся,
глядя в
пол, рядом — Алексей Гогин и человек в поддевке и смазных сапогах, похожий
на извозчика; вспыхнувшая в углу спичка осветила курчавую бороду Дунаева. Клим сосчитал головы, — семнадцать.
Он говорил еще что-то, но Самгин не слушал его,
глядя, как водопроводчик, подхватив Митрофанова под мышки, везет его по
полу к пролому в стене. Митрофанов двигался, наклонив голову
на грудь, спрятав лицо; пальто, пиджак
на нем были расстегнуты, рубаха выбилась из-под брюк, ноги волочились по
полу, развернув носки.
Посредине комнаты стоял Денисов,
глядя в
пол, сложив руки
на животе, медленно вертя большие пальцы; взглянув
на гостя, он тряхнул головой.
Лиза ничего не отвечала ему и, не улыбаясь, слегка приподняв брови и краснея,
глядела на пол, но не отнимала своей руки; а наверху, в комнате Марфы Тимофеевны, при свете лампадки, висевшей перед тусклыми старинными образами, Лаврецкий сидел на креслах, облокотившись на колена и положив лицо на руки; старушка, стоя перед ним, изредка и молча гладила его по волосам.
«Может ли быть, — думала она,
глядя на поле, засеянное чечевицей, — чтобы добрая, разумная женщина не сделала его на целый век таким, каким он сидит передо мною? Не может быть этого. — А пьянство?.. Да другие еще более его пьют… И разве женщина, если захочет, не заменит собою вина? Хмель — забвение: около женщины еще легче забываться».
«Да, нелегко мне выцарапаться из моей грязи!» — повторял он мысленно, ходя по красному двору и
глядя на поля и луга, по которым он когда-то так весело бегал и которые теперь ему были почти противны!
Отец почтительно ей поклонился и проводил ее до двери передней. Я стоял тут же в своей куцей куртке и
глядел на пол, словно к смерти приговоренный. Обращение Зинаиды со мной меня окончательно убило. Каково же было мое удивление, когда, проходя мимо меня, она скороговоркой и с прежним ласковым выражением в глазах шепнула мне:
Неточные совпадения
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо и
на старые, // Больней того
на новые // Деревни им
глядеть.
Шли долго ли, коротко ли, // Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, // Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят, как остовы, // Убогие дома. // Ненастной, поздней осенью // Так смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ в
полях — работает. // Заметив за селением // Усадьбу
на пригорочке, // Пошли пока —
глядеть.
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала
на слободу Навозную, а потом кружить по
полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза
глядят.
— Да вот посмотрите
на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как
глянешь вон, — сказал Василий, указывая
на поле, — сердце радуется.
«Ах, Боже мой! отчего у него стали такие уши?» подумала она,
глядя на его холодную и представительную фигуру и особенно
на поразившие ее теперь хрящи ушей, подпиравшие
поля круглой шляпы.