Неточные совпадения
Старшая,
Варя, отличалась от сестры своей только тем, что хворала постоянно и не так часто, как Любовь, вертелась на глазах Клима.
Варя была скучнее сестры и так же некрасива.
Клим прятался в углу между дверью и шкафом,
Варя Сомова, стоя сзади, положив подбородок на плечо его, шептала...
Однажды ему удалось подсмотреть, как Борис, стоя в углу, за сараем, безмолвно плакал, закрыв лицо руками, плакал так, что его шатало из стороны в сторону, а плечи его дрожали, точно у слезоточивой
Вари Сомовой, которая жила безмолвно и как тень своей бойкой сестры. Клим хотел подойти к Варавке, но не решился, да и приятно было видеть, что Борис плачет, полезно узнать, что роль обиженного не так уж завидна, как это казалось.
— Он даже перестал дружиться с Любой, и теперь все с Варей, потому что
Варя молчит, как дыня, — задумчиво говорила Лидия. — А мы с папой так боимся за Бориса. Папа даже ночью встает и смотрит — спит ли он? А вчера твоя мама приходила, когда уже было поздно, все спали.
Клим сидел опечаленный, его забыли похвалить за чтение, Алину он считал глупенькой и, несмотря на красоту ее, такой же ненужной, неинтересной, как
Варя Сомова.
— Это мешок картофеля, а не каток, — капризно заявил Борис. — Кто со мной на реку?
Варя?
«Если б упасть с нею в реку, она утопила бы меня, как
Варя Сомова Бориса», — озлобленно подумал он.
— Дядя Хрисанф.
Варя — распорядись! Честь и место!
— И — верно,
Варя, что уж дразнить царя? Бог с ними, со всеми; их грех, их ответ.
—
Варя, — сказала Лидия, — я не умею утешать. И вообще, надо ли утешать? Я не знаю…
— А делаю я, потому что
Варя не могла бы наладить связь с тюрьмой.
— А я в то утро, как увели вас, взяла корзинку, будто на базар иду, а сама к Семену Васильичу, к Алексею Семенычу, так и так, — говорю. Они в той же день Танечку отправили в Кострому, узнать — Варя-то цела ли?
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы! Налейте крепкого,
Варя! — сказала она, отодвигая от себя недопитую чашку чая. Клим подозревал, что все это говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая в лицо его, она спрашивала...
— Доктора надо,
Варя. Я — боюсь. Какое безумие, — шептал он и, слыша, как жалобно звучат его слова, вдруг всхлипнул.
— А ведь ты,
Варя, могла бы быть удивительно нежной матерью.
— Только ты при нем,
Варя, не все говори; он царскую фамилию уважает, и даже газету из Петербурга присылают ему. Чудак он.
— Христос воскресе,
Варя.
— Знаешь,
Варя, пойдем-ка домой! Иван Петрович с нами — хорошо?
— Он — дурак, но хочет играть большую роль, вот что, по-моему, — довольно спокойно сказала Татьяна. —
Варя, дайте чашку крепкого чая Любаше, и я прогоню ее домой, она нездорова.
— Старое все,
Варя, старое, чиненое, — не жалей! — сказала Анфимьевна, заглядывая в дверь.
— Орехова, Мария, подруга
Вари, почти четыре года не видались, встретились случайно, в сентябре, и вот — пришла проводить ее туда, откуда не возвращаются.
— Нестерпимо жалко
Варю, — сказала Орехова, макая оладью в блюдечко с медом. — Можно ли было думать…
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду.
Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Утром,
сварив кофе, истребили остатки пищи и вышли на улицу. Было холодно, суетился ветер, разбрасывая мелкий, сухой снег, суетился порывисто минуту, две, подует и замрет, как будто понимая, что уже опоздал сеять снег.
Неточные совпадения
Унылые, поблекшие // Леса полураздетые // Жить начинали вновь, // Стояли по опушечкам // Борзовщики-разбойники, // Стоял помещик сам, // А там, в лесу, выжлятники // Ревели, сорвиголовы, //
Варили варом гончие.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу
варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу
варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
— Алексей! Не сердись на меня. Пожалуйста, пойми, что я не виновата, — заговорила
Варя, с робкою улыбкой глядя на него.
—
Варя! — сказал он, строго глядя на нее, — я выстрелил в себя нечаянно. И, пожалуйста, никогда не говори про это и так скажи всем. А то это слишком глупо!