Я ушел, но спать в эту ночь не удалось; только что лег
в постель, — меня вышвырнул из нее нечеловеческий вой; я снова бросился в кухню; среди нее стоял дед без рубахи, со свечой в руках; свеча дрожала, он шаркал ногами по полу и, не сходя с места, хрипел...
Неточные совпадения
Дед засек меня до потери сознания, и несколько дней я хворал, валяясь вверх спиною на широкой жаркой
постели в маленькой комнате с одним окном и красной, неугасимой лампадой
в углу пред киотом со множеством икон.
Иногда он соскакивал с
постели и, размахивая руками, показывал мне, как ходят бурлаки
в лямках, как откачивают воду; пел баском какие-то песни, потом снова молодо прыгал на кровать и, весь удивительный, еще более густо, крепко говорил...
Сидя на краю
постели в одной рубахе, вся осыпанная черными волосами, огромная и лохматая, она была похожа на медведицу, которую недавно приводил на двор бородатый, лесной мужик из Сергача. Крестя снежно-белую, чистую грудь, она тихонько смеется, колышется вся...
Кончив молитву, бабушка молча разденется, аккуратно сложит одежду на сундук
в углу и подойдет к
постели, а я притворюсь, что крепко уснул.
Помню, был тихий вечер; мы с бабушкой пили чай
в комнате деда; он был нездоров, сидел на
постели без рубахи, накрыв плечи длинным полотенцем, и, ежеминутно отирая обильный пот, дышал часто, хрипло. Зеленые глаза его помутнели, лицо опухло, побагровело, особенно багровы были маленькие острые уши. Когда он протягивал руку за чашкой чая, рука жалобно тряслась. Был он кроток и не похож на себя.
Я вскочил с
постели, вышиб ногами и плечами обе рамы окна и выкинулся на двор,
в сугроб снега.
В тот вечер у матери были гости, никто не слыхал, как я бил стекла и ломал рамы, мне пришлось пролежать
в снегу довольно долго. Я ничего не сломал себе, только вывихнул руку из плеча да сильно изрезался стеклами, но у меня отнялись ноги, и месяца три я лежал, совершенно не владея ими; лежал и слушал, как всё более шумно живет дом, как часто там, внизу, хлопают двери, как много ходит людей.
Осторожно вынув раму, дед понес ее вон, бабушка распахнула окно —
в саду кричал скворец, чирикали воробьи; пьяный запах оттаявшей земли налился
в комнату, синеватые изразцы печи сконфуженно побелели, смотреть на них стало холодно. Я слез на пол с
постели.
Я ушел
в кухню, лег на свою
постель, устроенную за печью на ящиках, лежал и слушал, как
в комнате тихонько воет мать.
Мать, сидя
в углу на
постели, хрипло вздохнула...
Приподнялась на
постели, упираясь рукою
в стену, и села, добавив...
Встав со стула, она медленно передвинулась
в свой угол, легла на
постель и стала вытирать платком вспотевшее лицо. Рука ее двигалась неверно, дважды упала мимо лица на подушку и провела платком по ней.
Неизмеримо долго стоял я с чашкой
в руке у
постели матери, глядя, как застывает, сереет ее лицо.
Пришел вотчим
в парусиновом пиджаке,
в белой фуражке. Бесшумно взял стул, понес его к
постели матери и вдруг, ударив стулом о пол, крикнул громко, как медная труба...
Четыре года тихие, // Как близнецы похожие, // Прошли потом… Всему // Я покорилась: первая // С постели Тимофеевна, // Последняя —
в постель; // За всех, про всех работаю, — // С свекрови, свекра пьяного, // С золовушки бракованной // Снимаю сапоги…
Татьяна, по совету няни // Сбираясь ночью ворожить, // Тихонько приказала в бане // На два прибора стол накрыть; // Но стало страшно вдруг Татьяне… // И я — при мысли о Светлане // Мне стало страшно — так и быть… // С Татьяной нам не ворожить. // Татьяна поясок шелковый // Сняла, разделась и
в постель // Легла. Над нею вьется Лель, // А под подушкою пуховой // Девичье зеркало лежит. // Утихло всё. Татьяна спит.
Неточные совпадения
Маленькая комната
в гостинице.
Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги, платяная щетка и прочее.
И действительно,
в ту же ночь Клемантинка была поднята
в бесчувственном виде с
постели и выволочена
в одной рубашке на улицу.
Несмотря на нечистоту избы, загаженной сапогами охотников и грязными, облизывавшимися собаками, на болотный и пороховой запах, которым она наполнилась, и на отсутствие ножей и вилок, охотники напились чаю и поужинали с таким вкусом, как едят только на охоте. Умытые и чистые, они пошли
в подметенный сенной сарай, где кучера приготовили господам
постели.
Он у
постели больной жены
в первый раз
в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое
в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние
в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали
в одно время, уложила раненого на
постель и осталась у него ходить за ним.