Мэри Поппинс

Памела Трэверс, 1934

«Если вы захотите отыскать Вишневую улицу, то проще всего обратиться к Полисмену, стоящему на перекрестке. Он слегка сдвинет набок каску, задумчиво почешет затылок, а потом вытянет руку в огромной белой перчатке и скажет: «Сначала направо, потом налево, потом еще раз направо – и вы на месте! Счастливого пути!» И – будьте уверены, если вы точно пойдете в указанном направлении, то непременно окажетесь на Вишневой улице. По одну сторону вы увидите дома, по другую – Парк, а посередине – целую аллею огромных вишен…»

Глава 1. Восточный ветер

Если вы захотите отыскать Вишневую улицу, то проще всего обратиться к Полисмену, стоящему на перекрестке. Он слегка сдвинет набок каску, задумчиво почешет затылок, а потом вытянет руку в огромной белой перчатке и скажет: «Сначала направо, потом налево, потом еще раз направо — и вы на месте! Счастливого пути!»

И — будьте уверены, если вы точно пойдете в указанном направлении, то непременно окажетесь на Вишневой улице. По одну сторону вы увидите дома, по другую — Парк, а посередине — целую аллею огромных вишен.

И если вы будете искать дом № 17 — а эта книга рассказывает именно о нем, — то очень скоро его найдете. Во-первых, это самый маленький дом на всей улице. Во-вторых, он порядком облез и уже давно нуждается в покраске. Но мистер Бэнкс, которому дом принадлежит, поставил миссис Бэнкс условие: или у нее будет чистый, красивый, уютный дом, или четверо ребятишек. И ни в коем случае все сразу, так как то и другое одновременно он обеспечить не в состоянии.

После некоторого размышления миссис Бэнкс решила, что пусть лучше вместо красивого дома у нее будет четверо детей: Джейн (старшая), Майкл (средний) и Джон с Барбарой — Близнецы (самые младшие).

Именно так все произошло, и именно так семья Бэнксов поселилась в доме № 17, а вместе с ними миссис Брилл, которая занималась приготовлением пищи, Элен, которая накрывала на стол, и Робертсон Эй, который постригал газоны, точил ножи, чистил ботинки и, как частенько говаривал мистер Бэнкс, зря тратил свое время и его деньги.

Конечно, была еще няня Кэти, но вообще-то она не совсем заслуживает, чтобы говорить о ней в этой книге, так как к началу событий, описываемых здесь, она уже покинула дом № 17.

— Не предупредив! И даже не попрощавшись! — сказала по этому поводу миссис Бэнкс. — Что теперь прикажете делать?

— Дать объявление, дорогая, — отозвался мистер Бэнкс, надевая ботинки. — Н-да, хотелось бы мне, чтобы вот так же, ни слова не говоря, и Робертсон Эй ушел куда-нибудь! Он опять почистил только один ботинок, а ко второму даже не притронулся! Из-за него я снова буду выглядеть кособоким!

— Не думаю, — бросила миссис Бэнкс, — что это хоть кто-нибудь заметит. К тому же ты так и не сказал, что мне делать с няней Кэти!

— Не думаю, что ты можешь с ней что-либо сделать, хотя бы потому, что она исчезла, — ответил мистер Бэнкс, — но если бы на твоем месте был я, то я послал бы в «Утреннюю газету» объявление о том, что Джейн, Майкл и Джон с Барбарой Бэнкс (не говоря об их маме) просят за самую низкую плату самую лучшую няню прийти к ним, да поживее. Потом я бы сидел и ждал, пока няни не выстроятся перед нашими воротами в огромную очередь. Я бы даже сделал им выговор за то, что они задерживают уличное движение и вынуждают меня уплатить полисмену штраф за подобный беспорядок. Ну все! Мне пора! Бр-р-р! Холодно, как на Северном полюсе! Интересно, откуда дует ветер?

Сказав это, мистер Бэнкс высунул голову в окно и взглянул на противоположный конец улицы, где на углу возвышался дом Адмирала Бума. Это был самый необычный дом на Вишневой улице. Вся улица очень гордилась им, так как построен он был в форме большого корабля. В садике перед домом возвышался флагшток, а на крыше был установлен позолоченный флюгер в виде подзорной трубы.

— Ага! — сказал мистер Бэнкс, быстро юркнув обратно. — Подзорная труба Адмирала показывает, что дует восточный ветер. Так я и знал! То-то чувствую, кости ломит! Надену-ка я, пожалуй, пальто!

И, рассеянно поцеловав в нос жену и помахав на прощание детям, он отправился в Сити. Сити было таким местом, куда мистер Бэнкс ходил каждый день, исключая, разумеется, выходные и праздники. Там, сидя на большом стуле за огромным столом, он делал деньги. Целый день он усердно работал, производя пенсы и шиллинги, трехпенсовики и кроны. А потом приносил их домой в большом черном портфеле. Время от времени кое-что перепадало и Джейн с Майклом для их копилок. Но иногда мистер Бэнкс возвращался с пустым портфелем. В таких случаях он говорил: «Банк лопнул», — и дети сразу понимали, что сегодня ничего не получат.

Итак, мистер Бэнкс ушел вместе со своим черным портфелем, а миссис Бэнкс перебралась в гостиную, где уселась за стол с твердым намерением целый день писать в газеты письма с просьбами прислать столь необходимую ей няню.

Джейн и Майкл тем временем сидели в Детской и, глядя в окно, пытались представить, кто же к ним придет. Тому, что няня Кэти сбежала, они были рады, так как недолюбливали ее. Она была старой, толстой, и от нее все время пахло ячменным отваром.

«Любой, кто бы ни пришел, — думали они, — будет лучше, чем няня Кэти, если не намного лучше!»

Когда солнце наконец скрылось за ветвистыми деревьями Парка, пришли Элен и миссис Брилл — накормить старших и выкупать Близнецов.

После ужина Джейн с Майклом снова уселись возле окна — ждать, когда мистер Бэнкс вернется домой, и слушать, как гудит на улице Восточный ветер, заставляя трепетать голые ветки вишен. А деревья, казалось, просто сошли с ума. Они так тряслись и гнулись, что могло показаться, будто они, высвободив из земли корни, пустились в пляс.

— Вон он! — сказал вдруг Майкл и указал на согнутую фигуру, стоящую напротив ворот.

Джейн вгляделась в сгустившуюся тьму.

— Это не папа! — сказала она. — Это кто-то другой!

Между тем согнутая фигура, шатаясь под порывами ветра, отодвинула щеколду, вошла в ворота — и в следующий момент Джейн с Майклом увидели, что это женщина. Одной рукой она придерживала шляпку, а в другой несла большой саквояж.

И тут произошла совсем невероятная, удивительная вещь! Едва фигура вошла во двор, как ветер подхватил ее, поднял в воздух и понес к дому. Было похоже, что вначале он доставил ее подобным образом к воротам, подождал, пока она их откроет, после чего перенес от ворот прямо к парадной двери. Через мгновение ребята услышали страшный удар, такой, что весь дом задрожал.

— Вот это да! Интересно, что случилось? — спросил Майкл.

— Не знаю, — сказала Джейн. — Давай пойдем и посмотрим, кто это!

И, взяв брата за руку, она потащила его за собой через всю Детскую на лестницу. Отсюда, с верхней площадки, им было прекрасно видно все, что происходит в прихожей.

Через некоторое время из гостиной вышла их мама, а за ней и таинственная гостья. У незнакомки были блестящие черные волосы («Почти как у моей голландской деревянной куклы!» — прошептала Джейн). Она была худощавой, но с большими руками и ногами, а из-под слегка нахмуренных бровей смотрели маленькие, пронзительные синие глаза.

— Вы увидите, это прекрасные дети! — говорила миссис Бэнкс.

При этих словах Майкл ткнул Джейн локтем под ребра.

— Уверяю, с ними не будет никаких хлопот! — продолжала миссис Бэнкс нерешительно, так как сама не очень верила своим словам. Гостья издала звук, похожий на фырканье, словно и она сильно в этом сомневалась.

— Теперь хотелось бы взглянуть на ваши рекомендации…

— Одно из моих основных правил, — сказала гостья твердым, уверенным голосом, — никогда никаких рекомендаций!

Миссис Бэнкс непонимающе уставилась на нее.

— Но я думала… что так принято. Я имею в виду… но ведь, насколько я знаю, все люди так делают!

— По-моему, это очень старомодный обычай, — услышали Джейн и Майкл строгий голос. — Очень старомодный! Даже можно сказать, совершенно несовременный!

Если и было на свете что-то, способное вывести миссис Бэнкс из себя, так это мысль, что ее могут счесть старомодной. Поэтому она быстро сказала:

— Ну что ж, хорошо. Забудем о них. Я спросила лишь на тот случай, если бы вы сами захотели их предоставить.

И она стала подниматься по лестнице, показывая гостье дорогу в Детскую и ни на минуту не переставая болтать. Из-за этого миссис Бэнкс не видела того, что происходило прямо у нее за спиной. Зато Джейн с Майклом смотрели во все глаза, потому что поведение гостьи было более чем странным. Дело в том, что, следуя вверх по лестнице за хозяйкой, она делала это не совсем обычным способом. Продолжая держать в руках свой саквояж, она уселась на перила и въехала по ним наверх, очутившись там одновременно с миссис Бэнкс. Такое не удавалось еще никому! Вниз — пожалуйста: Джейн с Майклом сами довольно часто проделывали подобные штуки, но вверх — никогда!

— Ну что ж, значит — договорились? — со вздохом облегчения спросила миссис Бэнкс.

— Естественно. До тех пор, пока это меня будет устраивать, — ответила незнакомка, вытирая нос большим платком в красно-белую клетку.

— Дети, — произнесла миссис Бэнкс, внезапно обнаружив их присутствие. — Интересно знать, что вы здесь делаете? Ну ладно. Познакомьтесь: это ваша новая няня, Мэри Поппинс. Джейн, Майкл, поздоровайтесь же! А там, — и она взмахом руки показала на стоящие в соседней комнате кроватки, — там Близнецы.

Мэри Поппинс внимательно разглядывала всех четверых детей, неторопливо переводя взгляд с одного на другого, и словно пыталась решить, нравятся они ей или нет.

— Ну как? — поинтересовался Майкл.

— Майкл! Веди себя прилично! — одернула его миссис Бэнкс.

А Мэри Поппинс продолжала изучающе осматривать ребят. Затем, громко хмыкнув, (это, судя по всему, означало, что решение принято), она сказала:

— Да, я принимаю ваше предложение.

— И, клянусь всем, чем угодно, — говорила миссис Бэнкс мужу пять минут спустя, — сделала это так, будто оказала нам великую честь!

— Что ж, может, так оно и есть, — пробормотал мистер Бэнкс, на секунду выглядывая из-за газеты и тут же прячась обратно…

Когда мама ушла, Джейн и Майкл несмело приблизились к Мэри Поппинс, которая, будто столб, неподвижно стояла посреди Детской, скрестив на груди руки.

— Как вы пришли? — спросила Джейн. — Нам показалось, что вас принесло ветром.

— Так оно и есть, — коротко ответила Мэри Поппинс и принялась разматывать шарф и снимать шляпку. Было похоже, что, кроме громкого сопения, из нее больше ничего не удастся вытянуть. Джейн тоже молчала. Однако, когда новая няня принялась распаковывать саквояж, Майкл не выдержал:

— Какая странная сумка! — удивился он.

— Ковер, — ответила Мэри Поппинс, вставляя ключ в замок на саквояже.

— Вы хотите сказать, что это сумка для переноски ковров?

— Нет. Сделана из.

— А! — протянул Майкл. — Понятно, — хотя на самом деле ничего не понял.

В это время саквояж открылся, и ребята были удивлены еще больше, увидев, что он совершенно пуст.

— Как? — воскликнула Джейн. — Но ведь в нем ничего нет!

— Это как ничего? — переспросила Мэри Поппинс, выглядя до глубины души оскорбленной. — Вы сказали «ничего»?

И с этими словами она вынула из совершенно пустого саквояжа белый накрахмаленный передник и тут же надела его. Вслед за ним она достала большой кусок туалетного мыла, зубную щетку, пакетик шпилек, флакон духов, складное кресло и маленькую коробочку с пилюлями от насморка.

Джейн и Майкл были поражены.

— Но я видел! — прошептал Майкл. — Я уверен в том, что он был совершенно пустым!

— Тсс! — шикнула Джейн, так как Мэри Поппинс достала из саквояжа большую бутылку с этикеткой, на которой красивыми буквами было написано: «Принимать по одной чайной ложке перед сном».

Приставив ложку к горлышку бутылки, Мэри Поппинс налила в нее какую-то темно-малиновую жидкость.

— Это ваше лекарство? — спросил Майкл, весьма заинтригованный.

— Нет, ваше, — отрезала Мэри Поппинс, поднося ложку к его рту.

Майкл вытаращил глаза. Сморщив нос, он принялся протестовать.

— Я не хочу! Мне не надо лекарства! Не буду!

Но Мэри Поппинс не сводила с Майкла пронзительного взгляда, и внезапно он почувствовал, что нельзя смотреть на Мэри Поппинс и не слушаться ее. Что-то странное, очень-очень-очень необычное было в ней, одновременно и пугающее, и веселящее. Ложка придвинулась ближе. Майкл задержал дыхание, зажмурил глаза и… и ощутил во рту чудесный вкус. Он проглотил, облизнулся, и счастливая улыбка расплылась по его лицу.

— Земляничное мороженое! — сказал он восторженно. — Еще! Еще! Еще!

Но Мэри Поппинс с тем же строгим выражением лица уже отмеряла дозу для Джейн. То, что она наливала, искрилось и на этот раз было желтовато-зеленым.

— Ой! Сладкий лимонный сок! — проглотив, сказала Джейн и облизала губы. Но увидев, что Мэри Поппинс направилась с бутылкой к Близнецам, она бросилась к ней.

— Ой! Не надо! Пожалуйста! Они еще маленькие! Им это вредно!

Мэри Поппинс, однако, не обратила на крики Джейн ни малейшего внимания и сунула ложку в рот Джону. Тот с жадностью проглотил ее содержимое, уронив при этом несколько капель на свой нагрудник, и изумленные Джейн с Майклом увидели, что на этот раз в ложке было молоко. Затем свою порцию получила Барбара. Наконец Мэри Поппинс в последний раз наполнила ложку и торжественно приняла «лекарство» сама.

— Пунш с ромом, — сказала она, прищелкивая языком и закрывая бутылку.

Глаза Джейн и Майкла расширились еще больше, но времени удивляться у них не было, так как Мэри Поппинс, поставив замечательную бутылку на каминную полку, повернулась к ним.

— А теперь — марш в постель! — строго сказала она и начала их раздевать. Одежные крючки и пуговицы, доставлявшие всегда столько хлопот няне Кэти, у Мэри Поппинс расстегивались сами, едва ей стоило на них посмотреть. Через минуту Джейн с Майклом уже лежали в постелях и при тусклом свете ночника смотрели, как Мэри Поппинс разбирает остаток своего багажа. Из коврового саквояжа она достала семь фланелевых и четыре хлопчатобумажные ночные рубашки, пару туфель, коробку домино, две купальные шапочки и альбом с открытками. После всего этого появилась складная кровать с одеялами и периной. Ее Мэри Поппинс установила между кроватками Джона и Барбары.

Джейн с Майклом смотрели как зачарованные. Все происходящее было так удивительно и непонятно, что они не могли произнести ни слова. Но они точно знали, что в доме № 17 по Вишневой улице произошло что-то прекрасное и вместе с тем очень-очень-очень необычное.

Мэри Поппинс тем временем, натянув через голову одну из фланелевых ночных рубашек, принялась под ней раздеваться.

Майкл, совершенно очарованный всем происходящим, негромко позвал:

— Мэри Поппинс! Вы ведь никогда от нас не уйдете, правда?

Ответа не последовало.

— Вы ведь не уйдете от нас, правда? — опять спросил Майкл, решив, что его не услышали.

Голова Мэри Поппинс показалась из-под ночной рубашки. Выражение ее лица было чрезвычайно сердитым.

— Еще одно слово, — произнесла она угрожающе, — и я позову Полисмена!

— Но… но я только хочу, чтобы вы остались с нами подольше… — пролепетал Майкл, покраснев.

Мэри Поппинс молча перевела взгляд с Майкла на Джейн и фыркнула.

— Останусь, пока ветер не переменится, — ответила она коротко и, выключив свет, легла в постель.

— Тогда хорошо, — сказал Майкл, отчасти для себя, а отчасти для Джейн. Но Джейн не слышала. Она думала обо всем, что произошло сегодня, и видела сны…

Так Мэри Поппинс появилась в доме № 17 по Вишневой улице. И несмотря на то, что временами его обитатели с сожалением вспоминали о спокойных днях, когда няня Кэти управляла домашним хозяйством, все были рады происшедшему. Мистер Бэнкс был рад тому, что Мэри Поппинс не нарушила уличного движения и, соответственно, ему не пришлось платить полисмену штраф. Миссис Бэнкс была рада, так как теперь могла говорить всем соседям, что у нее работает такая роскошная няня, что не нуждается ни в каких рекомендациях. Элен и миссис Брилл радовались тому, что теперь могли целыми днями сидеть на кухне, пить чай из больших фарфоровых чашек и не заботиться о детских обедах. Даже у Робертсона Эя не было причин для недовольства, так как у Мэри Поппинс была только одна пара туфель, да и ту она чистила сама.

Но вот что думала сама Мэри Поппинс обо всем этом, никто не знал, потому что она никому ничего не говорила.