Цитаты со словом «бежим»
Бегом он снес меня в каюту, сунул на узлы и ушел, грозя пальцем...
Худенький, темный, с выпученными, рачьими глазами, Саша Яковов говорил торопливо, тихо, захлебываясь словами, и всегда таинственно оглядывался, точно собираясь
бежать куда-то, спрятаться. Карие зрачки его были неподвижны, но, когда он возбуждался, дрожали вместе с белками.
И всякое горе — как пыль по ветру; до того люди запевались, что, бывало, и каша вон из котла
бежит; тут кашевара по лбу половником надо бить: играй как хошь, а дело помни!
По субботам, когда дед, перепоров детей, нагрешивших за неделю, уходил ко всенощной, в кухне начиналась неописуемо забавная жизнь: Цыганок доставал из-за печи черных тараканов, быстро делал нитяную упряжь, вырезывал из бумаги сани, и по желтому, чисто выскобленному столу разъезжала четверка вороных, а Иван, направляя их
бег тонкой лучиной, возбужденно визжал...
— Мешок забыли. Монах
бежит, тащит!
Его музыка требовала напряженной тишины; торопливым ручьем она
бежала откуда-то издали, просачивалась сквозь пол и стены и, волнуя сердце, выманивала непонятное чувство, грустное и беспокойное. Под эту музыку становилось жалко всех и себя самого, большие казались тоже маленькими, и все сидели неподвижно, притаясь в задумчивом молчании.
— Стой-ко? — вдруг сказал он, прислушиваясь, потом прикрыл ногою дверцу печи и прыжками
побежал по двору. Я тоже бросился за ним.
Накинув на голову тяжелый полушубок, сунув ноги в чьи-то сапоги, я выволокся в сени, на крыльцо и обомлел, ослепленный яркой игрою огня, оглушенный криками деда, Григория, дяди, треском пожара, испуганный поведением бабушки: накинув на голову пустой мешок, обернувшись попоной, она
бежала прямо в огонь и сунулась в него, вскрикивая...
Григорий сорвал с плеч ее тлевшую попону и, переламываясь пополам, стал метать лопатою в дверь мастерской большие комья снега; дядя прыгал около него с топором в руках; дед
бежал около бабушки, бросая в нее снегом; она сунула бутыль в сугроб, бросилась к воротам, отворила их и, кланяясь вбежавшим людям, говорила...
Спрятав голову под подушку, я смотрел одним глазом на дверь; хотелось выскочить из перины и
бежать.
Я не знал, что такое «бырь», и прозвище не обижало меня, но было приятно отбиваться одному против многих, приятно видеть, когда метко брошенный тобою камень заставляет врага
бежать, прятаться в кусты. Велись эти сражения беззлобно, кончались почти безобидно.
— Зима, метель метет по улице, мороз избы жмет, а они, французы,
бегут, бывало, под окошко наше, к матери, — она калачи пекла да продавала, — стучат в стекло, кричат, прыгают, горячих калачей просят.
— Ну, как? Как мальчишки играют: одни —
бегут, другие — ловят, ищут. Поймают — плетями бьют, кнутом; ноздри рвали тоже, клейма на лоб ставили для отметки, что наказан.
— За спрос. Это — дела неясные, и кто виноват: тот ли, кто
бежит, али тот, кто ловит, — нам не понять…
—
Беги наверх, гляди в окошко, а когда дядя Михайло покажется на улице, соскочи сюда, скажи! Ступай, скорее…
Нужно
бежать вниз, сказать, что он пришел, но я не могу оторваться от окна и вижу, как дядя осторожно, точно боясь запачкать пылью серые свои сапоги, переходит улицу, слышу, как он отворяет дверь кабака, — дверь визжит, дребезжат стекла.
Я
бегу вниз, стучусь в комнату деда.
Я
бегу на чердак и оттуда через слуховое окно смотрю во тьму сада и двора, стараясь не упускать из глаз бабушку, боюсь, что ее убьют, и кричу, зову. Она не идет, а пьяный дядя, услыхав мой голос, дико и грязно ругает мать мою.
За окном рычало, топало, царапало стену. Я взял кирпич со стола,
побежал к окну; бабушка успела схватить меня и, швырнув в угол, зашипела...
Мальчишки
бежали за ним, лукая камнями в сутулую спину. Он долго как бы не замечал их и не чувствовал боли ударов, но вот остановился, вскинул голову в мохнатой шапке, поправил шапку судорожным движением руки и оглядывается, словно только что проснулся.
Иногда он гнался за ними, прихрамывая; длинный тулуп мешал ему
бежать, он падал на колени, упираясь в землю черными руками, похожими на сухие сучки.
А Григорий Иванович молчал. Черные очки его смотрели прямо в стену дома, в окно, в лицо встречного; насквозь прокрашенная рука тихонько поглаживала широкую бороду, губы его были плотно сжаты. Я часто видел его, но никогда не слыхал ни звука из этих сомкнутых уст, и молчание старика мучительно давило меня. Я не мог подойти к нему, никогда не подходил, а напротив, завидя его,
бежал домой и говорил бабушке...
— Ну? — беспокойно и жалостно восклицала она. — На-ко,
беги, подай ему!
Ничего особенного я не вижу на дворе, но от этих толчков локтем и от кратких слов всё видимое кажется особо значительным, всё крепко запоминается. Вот по двору
бежит кошка, остановилась перед светлой лужей и, глядя на свое отражение, подняла мягкую лапу, точно ударить хочет его, — Хорошее Дело говорит тихонько...
Но я испугался,
побежал за нею и стал швырять в мещан голышами, камнями, а она храбро тыкала мещан коромыслом, колотила их по плечам, по башкам. Вступились и еще какие-то люди, мещане убежали, бабушка стала мыть избитого; лицо у него было растоптано, я и сейчас с отвращением вижу, как он прижимал грязным пальцем оторванную ноздрю, и выл, и кашлял, а из-под пальца брызгала кровь в лицо бабушке, на грудь ей; она тоже кричала, тряслась вся.
И вот, каждый раз, когда на улице бухали выстрелы, дядя Петр — если был дома — поспешно натягивал на сивую голову праздничный выгоревший картуз с большим козырьком и торопливо
бежал за ворота.
Однажды они начали игру в прятки, очередь искать выпала среднему, он встал в угол за амбаром и стоял честно, закрыв глаза руками, не подглядывая, а братья его
побежали прятаться. Старший быстро и ловко залез в широкие пошевни, под навесом амбара, а маленький, растерявшись, смешно бегал вокруг колодца, не видя, куда девать себя.
Они рассказывали о своей скучной жизни, и слышать это мне было очень печально; говорили о том, как живут наловленные мною птицы, о многом детском, но никогда ни слова не было сказано ими о мачехе и отце, — по крайней мере я этого не помню. Чаще же они просто предлагали мне рассказать сказку; я добросовестно повторял бабушкины истории, а если забывал что-нибудь, то просил их подождать,
бежал к бабушке и спрашивал ее о забытом. Это всегда было приятно ей.
Я
побежал в кухню рассказать бабушке всё, что видел и слышал, она месила в квашне тесто на хлебы, покачивая опыленной головою; выслушав меня, она спокойно сказала...
Этот крик длился страшно долго, и ничего нельзя было понять в нем; но вдруг все, точно обезумев, толкая друг друга, бросились вон из кухни,
побежали в сад, — там в яме, мягко выстланной снегом, лежал дядя Петр, прислонясь спиною к обгорелому бревну, низко свесив голову на грудь.
Со двора в сад
бежали какие-то люди, они лезли через забор от Петровны, падали, урчали, но все-таки было тихо до поры, пока дед, оглянувшись вокруг, не закричал в отчаянии...
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках, пустился
бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
— Мачеха меня не любит, отец тоже не любит, и дедушка не любит, — что же я буду с ними жить? Вот спрошу бабушку, где разбойники водятся, и убегу к ним, — тогда вы все и узнаете…
Бежим вместе?
Я не мог
бежать с ним: в те дни у меня была своя задача — я решил быть офицером с большой светлой бородой, а для этого необходимо учиться. Когда я рассказал брату план, он, подумав, согласился со мною...
— Видела я во сне отца твоего, идет будто полем с палочкой ореховой в руке, посвистывает, а следом за ним пестрая собака
бежит, трясет языком. Что-то частенько Максим Савватеич сниться мне стал, — видно, беспокойна душенька его неприютная…
Вот и пошел дядя Михайло в сени за нужным делом, вдруг —
бежит назад, волосы дыбом, глаза выкатились, горло перехвачено — ничего не может сказать.
Смеется Максим-то: «Больно уж, говорит, забавно глядеть, как люди от пустяка в страхе
бегут сломя голову!» Поди, говори с ним…
А он вылез, да
бегом, да в полицию — полиция тут же, знаешь, на площади.
Бывали ночи, когда вдруг в поле, на улице вскипал пьяный крик, кто-то
бежал, тяжко топая ногами, — это было привычно и не возбуждало внимания.
Оба они как будто долго
бежали, утомились, всё на них смялось, вытерлось, и ничего им не нужно, а только бы лечь да отдохнуть.
Ой, стук-постук —
Молодой пастух,
Он — в окошко падогом,
Мы на улицу
бегом!
Пастух Борька,
Вечерняя зорька,
Заиграет на свирели —
Все в деревне присмирели!
Тогда они делили лапти, отдавая нам половину, и — начинался бой. Обыкновенно они выстраивались на открытом месте, мы, с визгом, носились вокруг их, швыряя лаптями, они тоже выли и оглушительно хохотали, когда кто-нибудь из нас на
бегу зарывался головою в песок, сбитый лаптем, ловко брошенным под ноги.
Цитаты из русской классики со словом «бежим»
Ассоциации к слову «бежать»
Предложения со словом «бежать»
- Потрясённый и раздавленный, он бросился бежать куда глаза глядят и до самой ночи в отчаянии блуждал по берегу моря, не решаясь вернуться.
- Но человек уже бежал прочь, будто его били по пяткам. Мальчик смотрел ему вслед, но не плакал.
- После нескольких неудач им пришлось бежать прочь быстрее прежнего.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «бежать»
Значение слова «бежать»
БЕЖА́ТЬ, бегу́, бежи́шь, бегу́т; деепр. не употр.; несов. 1. Усиленно скорым движением, быстро перебирая ногами, перемещаться в каком-л. направлении. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова БЕЖАТЬ
Афоризмы русских писателей со словом «бежать»
- Как счастье медленно приходит,
Как скоро прочь от нас летит!
Блажен, за ним кто не бежит,
Но сам в себе его находит!
- Раз человек не имеет денег, а между тем болезненная фантазия его пожирает, он должен куда-то бежать…
- Мы шепчем всем ненужные признанья,
От милых рук бежим к обманным снам,
Не видим лиц и верим именам,
Томясь в путях напрасного скитанья.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно