Обложили окаянные татарове
Да своей поганой силищей,
Обложили они славен Китеж-град
Да во светлый час, заутренний…
Ой ли, Господи, боже наш,
Пресвятая Богородица!
Ой, сподобьте вы рабей своих
Достоять им службу утренню,
Дослушать святое писание!
Ой, не дайте татарину
Святу церковь на глумление,
Жен, девиц — на посрамление,
Малых детушек — на игрище,
Старых старцев на смерть лютую!
Кудряш. Что тут:
ой ли! Я грубиян считаюсь; за что ж он меня держит? Стало быть, я ему нужен. Ну, значит, я его и не боюсь, а пущай же он меня боится.
—
Ой ли! — шамкает старик, — а я было думал, что из суседнего кабака дверь отворилась… право-ну! А как-то ты, крыса приказная, век доживаешь, винцо попиваешь?
Неточные совпадения
Эх! эх! придет
ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? //
Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали
ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
— Река. Впрочем, и пруд есть. — Сказав это, Чичиков взглянул ненароком на Собакевича, и хотя Собакевич был по-прежнему неподвижен, но ему казалось, будто бы было написано на лице его: «
Ой, врешь ты! вряд
ли есть река, и пруд, да и вся земля!»
—
Ой, что это? — наклонясь к нему, спросила домоправительница испуганным шепотом. — Не выкидыш
ли, храни бог?
Ой, да надоели мне ночи, да наскучили, // Со милым, со дружком, быть разлученной! //
Ой, не сама
ли я, баба, глупость сделала, // Моего дружка распрогневала: // Назвала его горьким пьяницей!..