Он то и дело беспокойно передвигает кожаную фуражку — надвинет ее на глаза, надует губы и озабоченно смотрит вокруг; собьет фуражку на затылок, помолодеет и улыбается
в усы, думая о чем-то приятном, — и не верится, что у него много работы, что медленная убыль воды беспокоит его, — в нем гуляет волна каких-то, видимо, неделовых дум.
Неточные совпадения
Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался
усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку; она, покрывая щеки его морщинами, не изменяла слепых глаз. Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал
в воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, я стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи.
Помню тягостный кошмар больницы:
в желтой, зыбкой пустоте слепо копошились, урчали и стонали серые и белые фигуры
в саванах, ходил на костылях длинный человек с бровями, точно
усы, тряс большой черной бородой и рычал, присвистывая...
Говорил он, точно лаял. Его огромное, досиня выбритое лицо было покрыто около носа сплошной сетью красных жилок, пухлый багровый нос опускался на
усы, нижняя губа тяжело и брезгливо отвисла,
в углу рта приклеилась, дымясь, папироса. Он, видимо, только что пришел из бани — от него пахло березовым веником и перцовкой, на висках и на шее блестел обильный пот.
Со всеми на пароходе, не исключая и молчаливого буфетчика, Смурый говорил отрывисто, брезгливо распуская нижнюю губу, ощетинив
усы, — точно камнями швырял
в людей. Ко мне он относился мягко и внимательно, но
в этом внимании было что-то пугавшее меня немножко; иногда повар казался мне полоумным, как сестра бабушки.
Однажды я видел, как он, стоя
в углу конюшни, подняв к лицу руку, рассматривает надетое на пальце гладкое серебряное кольцо; его красивые губы шевелились, маленькие рыжие
усы вздрагивали, лицо было грустное, обиженное.
В кухне воеводит дорогой повар Иван Иванович, по прозвищу Медвежонок, маленький, полненький, с ястребиным носом и насмешливыми глазами. Он — щеголь, носит крахмальные воротнички, ежедневно бреется, щечки у него синие, темные
усы подкручены вверх;
в свободные минуты он непрерывно беспокоит
усы, поправляя печеными красными пальцами, и все смотрит
в круглое ручное зеркальце.
Но
в Сарапуле сел на пароход толстый мужчина, с дряблым, бабьим лицом без бороды и
усов. Теплая длинная чуйка и картуз с наушниками из лисьего меха еще более усиливали его сходство с женщиной. Он тотчас же занял столик около кухни, где было теплее, спросил чайный прибор и начал пить желтый кипяток, не расстегнув чуйки, не сняв картуза, обильно потея.
Это был человек лет сорока пяти, сухой, лысый,
в полувенце черных, курчаво-цыганских волос, с большими, точно
усы, черными бровями. Острая густая бородка очень украшала его тонкое и смуглое, нерусское лицо, но под горбатым носом торчали жесткие
усы, лишние при его бровях. Синие глаза его были разны: левый — заметно больше правого.
Длинный, жилистый Ситанов, юноша двадцати двух лет, с круглым лицом без
усов и бровей, печально и серьезно смотрит
в угол.
Он засмеялся, взглянул
в окно на потемневший овраг, уставленный по дну торговыми ларями, и продолжал, поправляя
усы...
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и
в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
И, уехав домой, ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все концы в воду, сам нарядился жандармом, оказался
в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. Явился в доме, где был Чичиков, и, схвативши первую бабу, какая попалась, сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился, в усах и с ружьем, как следует, к часовым:
Она, приговаривая что-то про себя, разгладила его спутанные седые волосы, поцеловала
в усы, и, заткнув мохнатые отцовские уши своими маленькими тоненькими пальцами, сказала: «Ну вот, теперь ты не слышишь, что я тебя люблю».
Неточные совпадения
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев;
усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Глаза серые, впавшие, осененные несколько припухшими веками; взгляд чистый, без колебаний; нос сухой, спускающийся от лба почти
в прямом направлении книзу; губы тонкие, бледные, опушенные подстриженною щетиной
усов; челюсти развитые, но без выдающегося выражения плотоядности, а с каким-то необъяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам.
Идолы, несколько веков не знавшие ремонта, находились
в страшном запущении, а у Перуна даже были нарисованы углем
усы.
Они охотнее преклонялись перед Волосом или Ярилою, но
в то же время мотали себе на
ус, что если долгое время не будет у них дождя или будут дожди слишком продолжительные, то они могут своих излюбленных богов высечь, обмазать нечистотами и вообще сорвать на них досаду.
«Не может быть, чтоб это страшное тело был брат Николай», подумал Левин. Но он подошел ближе, увидал лицо, и сомнение уже стало невозможно. Несмотря на страшное изменение лица, Левину стòило взглянуть
в эти живые поднявшиеся на входившего глаза, заметить легкое движение рта под слипшимися
усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело было живой брат.