Неточные совпадения
Являлся механик Павел Солнцев, чахоточный человек лет тридцати. Левый бок у него был перебит в драке, лицо, желтое и острое, как у лисицы, кривилось в ехидную улыбку. Тонкие губы открывали два ряда черных, разрушенных болезнью
зубов, лохмотья на его узких и костлявых плечах болтались, как на вешалке. Его прозвали Объедок. Он промышлял торговлей мочальными щетками
собственной фабрикации и вениками из какой-то особенной травы, очень удобными для чистки платья.
Эти бревна, как фортепьянные клавиши, подымались то вверх, то вниз, и необерегшийся ездок приобретал или шишку на затылок, или синее пятно на лоб, или же случалось своими
собственными зубами откусить пребольно хвостик собственного же языка.
За работу Петрович взял двенадцать рублей — меньше никак нельзя было: всё было решительно шито на шелку, двойным мелким швом, и по всякому шву Петрович потом проходил
собственными зубами, вытесняя ими разные фигуры.
«Что другoe-с, а зубьё считать у мужичья — это я до тонкости понимаю, — говаривал он, чуть не скрипя
собственными зубами, — потому — привык, — пояснял он, — в прежней моей, значит, должности».
Явились перукмахеры, стричь, чесать меня; предлагали модные парики с буклями, вержетами, прививными косами; цырюльники предлагали свое искусство брить, портные — шить платья; сапожники принесли сапоги; нанесли продажных продуктов: ваксы, мыл разных, духов всяких, шуб, плащей, часов, книг, карандашей, нот и… вот смех!.. вставных зубов, уверяя меня, что эти зубы очень легко вставить, и никто не отличит от настоящих; что здесь, в Санкт-Петербурге, редко у кого
собственные зубы, а все ложные, подобно, как и волосы на голове…
Неточные совпадения
— Хюва пейва [Здравствуйте (фин.).], — говорили они ему сквозь
зубы и с чувством
собственного достоинства.
Райский на другой день с любопытством ждал пробуждения Веры. Он забыл о своей
собственной страсти, воображение робко молчало и ушло все в наблюдение за этой ползущей в его глазах, как «удав», по его выражению, чужой страстью, выглянувшей из Веры, с своими острыми
зубами.
Но Владимиру было уж не до возражений: он дрожал, как лист,
зуб на
зуб не попадал, и совершенно бессмысленно улыбался. Куда девалось его красноречие, его чувство тонкого приличия и
собственного достоинства!
— Да того именно, что Егор Егорыч мне еще в Москву прислал несколько масонских книг, а также и трактат о самовоспитании, рукописный и, надо быть, его
собственного сочинения. Я прочел этот трактат раз десять… Кое-что понял в нем, а другое пришлось совершенно не по
зубам.
Чихал он в бумажный платок,
собственный, клетчатый, раз сто мытый и до крайности полинялый, причем как-то особенно морщился его маленький нос, слагаясь в мелкие бесчисленные морщинки, и выставлялись осколки старых, почернелых
зубов вместе с красными слюнявыми деснами.