Неточные совпадения
Начались шквалы: шквалы — это когда вы сидите
на даче, ничего не подозревая,
с открытыми окнами, вдруг
на балкон ваш налетает вихрь, врывается
с пылью в окна, бьет стекла, валит горшки
с цветами, хлопает ставнями, когда бросаются, по обыкновению поздно, затворять окна, убирать цветы, а между тем дождь успел хлынуть
на мебель,
на паркет.
На одной вилле, за стеной,
на балконе, я видел прекрасную женскую головку; она глядела
на дорогу, но так гордо,
с таким холодным достоинством, что неловко и нескромно было смотреть
на нее долго. Голубые глаза, льняные волосы: должно быть, мисс или леди, но никак не синьора.
Мы вошли в чистые, круглые, освещенные сверху сени
с прекрасной деревянной лестницей и выходом прямо
на дворик,
с балконом.
Англичанин — барин здесь, кто бы он ни был: всегда изысканно одетый, холодно,
с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин сидит в обширной своей конторе, или в магазине, или
на бирже, хлопочет
на пристани, он строитель, инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет в карете, верхом, наслаждается прохладой
на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
Тишина и теплота ночи были невыразимо приятны: ни ветерка, ни облачка; звезды так и глазели
с неба, сильно мигая;
на балконах везде люди и говор.
Гошкевич вышел
на балкон, долго вслушивался и вдруг как будто свалился
с крыльца в тьму кромешную и исчез.
Пока еще была свежая прохлада, я сделал маленькую прогулку по полям,
с маисом и виноградом, и воротился
на балкон, кругом обсаженный розовыми кустами, миртами и другими, уже отцветшими, деревьями.
Мои товарищи вздумали все-таки идти гулять; я было пошел
с ними, но как надо было идти ощупью, то мне скоро надоело это, и я вернулся
на балкон допивать чай.
Не было возможности дойти до вершины холма, где стоял губернаторский дом: жарко, пот струился по лицам. Мы полюбовались
с полугоры рейдом, городом, которого европейская правильная часть лежала около холма, потом велели скорее вести себя в отель, под спасительную сень, добрались до
балкона и заказали завтрак, но прежде выпили множество содовой воды и едва пришли в себя. Несмотря
на зонтик, солнце жжет без милосердия ноги, спину, грудь — все, куда только падает его луч.
Все это сделано. Город Виктория состоит из одной, правда, улицы, но
на ней почти нет ни одного дома; я ошибкой сказал выше домы: это все дворцы, которые основаниями своими купаются в заливе.
На море обращены
балконы этих дворцов, осененные теми тощими бананами и пальмами, которые видны
с рейда и которые придают такой же эффект пейзажу, как принужденная улыбка грустному лицу.
Меня
с балкона увидели английские офицеры, сошли вниз и пригласили войти к ним «to drink a glass of wine» («
на рюмку вина»).
Вон тот холм, как он ни зелен, ни приютен, но ему чего-то недостает: он должен бы быть увенчан белой колоннадой
с портиком или виллой
с балконами на все стороны,
с парком,
с бегущими по отлогостям тропинками.
Мы все ближе и ближе подходили к городу: везде,
на высотах, и по берегу, и
на лодках, тьмы людей. Вот наконец и голландская фактория. Несколько голландцев сидят
на балконе. Мне показалось, что один из них поклонился нам, когда мы поравнялись
с ними. Но вот наши передние шлюпки пристали, а адмиральский катер, в котором был и я, держался
на веслах, ожидая, пока там все установится.
Дом американского консула Каннингама, который в то же время и представитель здесь знаменитого американского торгового дома Россель и Ко, один из лучших в Шанхае. Постройка такого дома обходится ‹в› 50 тысяч долларов. Кругом его парк, или, вернее, двор
с деревьями. Широкая веранда опирается
на красивую колоннаду. Летом, должно быть, прохладно: солнце не ударяет в стекла, защищаемые посредством жалюзи. В подъезде, под навесом
балкона, стояла большая пушка, направленная
на улицу.
Балкон выходил
на Пассиг
с движущейся по ней живой панорамой судов, странных лодок, индийцев.
Домы шли сплошной массой, в два этажа,
с непрерывной каймой висячих
балконов, похожих
на шкапы
с плотно затворенными дверцами.
На одном
балконе, опершись локтями о решетку, сидела молодая женщина
с матовым лицом,
с черными глазами; она смотрела бойко: видно, что не спала совсем.
На балконах уже сидят, в праздном созерцании чудес природы, заспанные, худощавые фигуры испанцев de la vieille roche, напоминающих Дон Кихота: лицо овальное, книзу уже,
с усами и бородой, похожей тоже
на ус, в ермолках,
с известными крупными морщинами,
с выражающим одно и то же взглядом тупого, даже отчасти болезненного раздумья, как будто печати страдания, которого, кажется, не умеет эта голова высказать, за неуменьем грамоте.
А кучер все мчал да мчал меня, то по глухим переулкам,
с бледными, но чистыми хижинами, по улицам, то опять по полянам, по плантациям. Из-за деревьев продолжали выглядывать идиллии в таких красках, какие, конечно, не снились самому отцу Феокриту. Везде толпы;
на балконах множество голов.
Ночь была лунная. Я смотрел
на Пассиг, который тек в нескольких саженях от
балкона,
на темные силуэты монастырей,
на чуть-чуть качающиеся суда, слушал звуки долетавшей какой-то музыки, кажется арфы, только не фортепьян, и женский голос. Глядя
на все окружающее, не умеешь представить себе, как хмурится это небо, как бледнеют и пропадают эти краски, как природа расстается
с своим праздничным убором.
Неточные совпадения
Теперь дворец начальника //
С балконом,
с башней,
с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь стал передо мной. //
На окна поглядела я: // Завешаны. «В котором-то // Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль спишь, желанный мой, // Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не по коврику, // Прокралась я в швейцарскую.
«Точеные-то столбики //
С балкону, что ли, умница?» — // Спросили мужики. // —
С балкону! // «То-то высохли! // А ты не дуй! Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят
на уху!»
Очень часто видали глуповцы, как он, сидя
на балконе градоначальнического дома, взирал оттуда,
с полными слез глазами,
на синеющие вдалеке византийские твердыни.
На дворе, первое, что бросилось в глаза Вронскому, были песенники в кителях, стоявшие подле боченка
с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного офицерами: выйдя
на первую ступень
балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и махал стоявшим в стороне солдатам.
После обеда Дарья Александровна, сидя
с ним одна
на балконе, заговорила о Кити.